- Да, я сдаю «хвосты»… я прогульщица, – она засмеялась. – У нас группа из десяти человек таких лентяев, как я, набралась!
- Поезжай со мной, Кэр.
- Не могу, извини,– Кэролайн опустила глаза.
Но Никлаус проигнорировал эти слова. Он вышел из машины, подбежал к девушке и лёгким движением подхватил её, закинув на плечо, взял её сумку с учебникам и отправился назад. Кэролайн хохотала, шутливо стучала кулачками по его спине, но не в серьёз: она не хотела оставаться здесь.
«Он отправился за мной в такую даль. Господи, прошёл целый год! Но он здесь. Это что-то значит, он любит меня, всё ещё любит…»
Они ехали по горной дороге, навстречу ветру. Они не говорили о прошлом, а просто весело делились впечатлениями об учёбе. Им словно и не хотелось злиться друг на друга и в чём-либо обвинять, потому что оба ощущали, что настал какой-то очень важный момент, который решит для них всё.
- Хватит щуриться! – сморщила носик Кэролайн. – Зачем тебе это, когда ты постоянно хмуришься? А ну-ка быстро надел! – и она ловким движением достала из бардачка солнечные очки-авиаторы и нацепила их на нос Клауса.
- Ну, что, крут я теперь? – ухмыльнулся он шутливо, повернувшись к ней.
- Пистолета с глушителем не хватает, – деловито ответила она.
В воздухе носились сладкие запахи цветов и трав, свистящий ветер трепал им волосы, а Кэролайн и Клаус всё время смотрели друг на друга, чему-то счастливо улыбаясь.
- Мы так молоды и красивы, Кэролайн. Запомни, пожалуйста, этот момент навсегда: никогда ничего подобного больше не повторится.
- Перестань, – жалобно ответила она, – когда ты начинаешь так говорить, мне становится страшно за всю свою жизнь! Мне кажется, будто кто-то из близких сейчас умрёт… или ты умрёшь, – Кэролайн разрыдалась как ребёнок, закрыв лицо руками.
Ник притормозил на обочине, развернул к себе Кэролайн и крепко обнял, поцеловав в макушку. Они до вечера просидели в машине, на обочине, слушая музыку, а ночью отправились в суши-ресторан.
В следующий вечер Никлаус уехал. Но теперь он звонил Кэролайн почти каждый день, присылал подарки почтой, посвящал любимой девушке маленькие зарисовки в прозе, которые никто не читал, кроме неё самой. Они никогда не говорили о том, что их ждёт, только флиртовали по телефону, а при редких встречах даже не целовались – словно негласно, но обоюдно начали всё сначала. Они теперь дорожили своими тёплыми отношениями, из их повседневных привычек почти исчез эгоизм в отношении не только друг друга, но и близких людей. Клаус и Кэролайн словно душевно переродились, найдя тот шаткий узенький путь друг к другу. Оттого и учёба на втором курсе у Кэролайн пошла лучше: она стала находить баланс между своими занятиями, грамотно распределять время по наставлению Ника.
В марте Клаус заметил скрываемое беспокойство на лице Мистера Л., он вёл себя как обычно, но разговаривать и усмехаться стал реже.
- Она здесь с мужем, гостит у его родителей, – сказал наставник вечером, когда сидел вместе Клаусом в ресторане.
- Хочешь с ней встретиться?
- Нет… То есть да, хочу. Но я не должен.
- Наверное, ты прав: если считаешь, что не способен будешь держать чувства в узде…
- Поверь, я способен, ты знаешь это.
- Всё равно не стоит.
- Кстати, она только что зашла сюда… С мужем.
На пороге стояла очень худенькая, но изящная молодая женщина с очень длинными светлыми волосами, ниспадающими волнами по спине. Рядом с ней был мужчина – на вид симпатичный, скуластый – такой тип лица, какой обожают многие женщины, сам в очках и одетый скромно.
Пара просидела вместе недолго; мужчина, поглядев на часы, всполохнулся, быстро оделся и вышел. Лола же грустно вздохнула, подперев ладонью щёку.
- Надеюсь, ты меня когда-нибудь простишь, – бросил Мистер Л. на ходу и отправился прямо за столик Лолы.
«Нет, он не проиграет. Я видел это в его змеиных глазах», – с улыбкой подумал Клаус.
- Здравствуй, Лола, – уверенно, но ласково шепнул Мистер Л., усаживаясь напротив девушки.
- Ты? – её глаза испуганно распахнулись. – Здравствуй, – стараясь быть «взрослой», усмирила она своё изумление.
Клаус наблюдал за ними пару часов: они долго и открыто говорили и выпили уже по паре бокалов вина.
- Скажу тебе откровенно: он сорвался на день рождения своей любовницы… – она вздохнула и беспомощно опустила глаза. – Сегодня утром он впопыхах отправил мне поздравление для неё. Хах, он так забылся, что даже до сих пор не понял, что перепутал адресата смс! – Лола всплеснула руками и закрыла ими лицо.
- Эй, тише, иди ко мне,– утешающе проговорил Мистер Л., встав из-за стола, затем присел рядом с ней и обнял.
После этого вечера Мистер Л. два дня не появлялся в офисе, на звонки отвечал только Клаусу. В своих роскошных апартаментах в центре Нью-Йорка он пару ночей забывался в своей Лоле.
А к исходу мая заявил Клаусу, что Лола развелась с мужем и собирается переезжать к нему. Мистер Л. в красках рассказывал своему подопечному о знакомстве с дочерью Лолы. В середине июня он вместе с ней и ребёнком улетел в Лос-Анджелес и очень редко созванивался с Клаусом.
Но у Ника произошло и своё долгожданное событие: в Нью-Йорк переехала Кэролайн, перевелась в местный филиал своего колледжа. Когда он узнал об этом, то сразу же приехал к ней.
- Здравствуй, Ник, – тихо сказала Кэролайн, увидев его на пороге, и страстно поцеловала, словно решив, что теперь уже «можно» и их старая условность перестала действовать.
- Всё? Ты здесь со мной теперь насовсем? – говорил он и не верил глазам.
***
Когда Кэролайн и Клаус учились уже на третьем курсе, все их знакомые и однокурсники твёрдо думали, что они муж и жена, хотя в сущности штампов в паспортах у этих двоих пока не было.
Однажды Клаус проснулся ночью, встрепенулся, оглядел лежащую рядом обнажённую любимую женщину и вздохнул. «Не верю, это не со мной. Нет, всё замечательно, но я до сих пор не верю… Всё так спокойно, правильно и ровно: казалось бы, должно быть скучно без скандалов. Но мне не скучно. Мне станет скучно, если начнутся эти скандалы; мне сейчас намного интереснее узнавать её лучше, любить её сильнее. Я хочу разделить с ней всю свою жизнь, неважно, что было с нами в юности – это было «по глупости», сейчас всё иначе. До чего же хороша эта ночь!»
Они плыли под парусом в Греции, посередь морских волн и бриза. Клаус поглаживал плечи Кэролайн, прижавшейся к нему. Оба глядели в небо, рассматривая чайку и распивая шампанское.
- Я хочу кое-что подарить тебе, – сказал вдруг Клаус, поднявшись.
Он натянул сильнее парус, затем открыл свой рабочий портфель для ноутбука и из потайного кармашка достал бархатную коробочку.
- Я согласна! – смеясь взвизгнула Кэролайн и смущённо тряхнула головкой.
- О, прости… Я, конечно, безумно счастлив это слышать, но у меня кое-что другое, – улыбнулся он в ответ.
- Ненавижу тебя! – весело крикнула она и шлёпнула его по колену.
- Вот, держи, – он открыл коробочку, – для меня это даже больше значит, чем обручальное кольцо: это фамильная драгоценность – серьги с изумрудом, моей прабабки по материнской линии, которая жила ещё в 18 веке.
- Ник, я не могу такое принять: это ваша семейная ценность, а ты так ветрено…
- Я с тобой не ветреный, я с тобой серьёзнее всех на свете.
Клаус вложил в руку Кэролайн коробочку с серьгами. Кэролайн в ответ приподнялась на колени и обняла его.
***
Колу было уже 16 лет, он не заметил, как кончилось детство, канула в лету первая любовь, разъехались по другим городам и школам старые друзья, на их месте появились новые.
Однажды на школьной вечеринке кто-то закрыл Кола вместе с Бонни в складском помещении.
Бонни училась вместе с Колом с первого класса. По окончании младшей школы она влюбилась в него, поэтому, когда началась средняя, она выбрала те же предметы для посещения, что и Кол, чтобы всегда быть рядом. Бонни Беннет ревновала его ко всем, с кем Кол заигрывал, а потом и к очаровательной Лорэн, в которую мальчишка был влюблён до беспамятства целых три года. Близкая подруга Бонни ругала её за «безвольность», за «безрассудство» и то, что «она, как идиотка таскается на его предметы, лучше бы своей головой думала и заботилась о поступлении в колледж». Однако Бонни вовсе не вела себя безрассудно: девочка прилежно училась на выбранных предметах, активно участвовала в жизни школы и ни разу не навязалась Колу, ни разу не намекнула о своих чувствах.