— Кто твой поставщик? — спросила она.
Я не знал, кому мне сочувствовать больше. Разочарованной охотнице? Или ее рыдающей добыче?
Должно быть, ей это надоело, потому что, пока рыдающий дурак продолжал свою речь «Помилуй меня», моя Маленькая Тень схватила пластиковый нож для сэндвичей из пакета, лежавшего на земле рядом с ней, и начала отрезать дураку язык.
— Милость, которую я оказала, предназначена для моих ушей, — сказала она мужчине, взяв его язык и бессознательно кинув в мою сторону.
Хлюпающий звук эхом разнесся в ночи, когда кусок мускула упал на землю. Подняв его, я почувствовал, как розовая окровавленная текстура легла в мою руку. Бросив бесполезный кусок плоти в воду, я посмотрел на нее.
Она приковала немое месиво наручниками к маленькой тележке, прежде чем врезала ему своим сексуальным черным ботинком по лицу. Как только он отключился, Белоснежка потерла переносицу и закрыла глаза. У нее часто болела голова. Она со стоном терла виски своими маленькими ручками.
Мой член снова дернулся, и фантазия того, как она массировала мою боль, вторглось в мой разум.
Подождите… Нет.
Эта сучка не заслуживала даже смотреть на меня, не говоря уже о том, чтобы гладить... Тем не менее, призрачное ощущение ее рук заставило меня застонать. Я опустил взгляд на положение своей ладони. Выругавшись, я покачал головой и отпустил член, наблюдая, как Маленькая Тень улеглась в своей маленькой палатке. Она сняла с себя окровавленную одежду и осталась только в кружевном черном лифчике и трусиках.
Непослушная, Маленькая Тень, ты устраиваешь мне представление.
Медленно подкравшись ближе к ее палатке, я низко наклонился и нырнул в крошечное пространство.
Подождав несколько мгновений, пока ее тихий храп не наполнил воздух, я приподнял бровь, когда от нее донесся ужасный звук. Это звучало как сочетание Голума и дракона, и я мог поклясться, палатка тряслась каждый раз, когда она открывала рот. Черт возьми, ей нужно было заткнуться. Улыбаясь, я осознал восхитительную идею, когда уставился на свой пульсирующий член. Я знал несколько способов успокоить его.
Осторожно я просунул большой палец ей в рот. Слегка приоткрыв его, я приподнял ее подбородок. Чистое ощущение ее мягкой кожи на моей руке заставило меня практически завибрировать.
— Это правильно, — сказал я, глядя на ее лицо, освещенное луной. Скользнув в нее, я тихо застонал. — Тебе следовало бы закрыть свой прелестный ротик, потому что сейчас я собираюсь наполнить его за тебя. Открой пошире, принцесса. Твой принц здесь.
Я проснулась от звука лязганья. Мой маленький гость, должно быть, очнулся после дневного сна.
— Ммммррр...ффффаа.
Сев и расстегнув молнию на палатке, я с трудом сглотнула. Во рту был слегка кисловатый привкус хлорки. Я провела пальцами по губам, и от этого чувствительного ощущения по спине пробежали мурашки. Почему у меня так болел рот?
Неважно. С этой проблемой разберусь позже. Мне нужно было проверить, как обстоят дела со вчерашней ночной работой.
Подойдя к своему пленнику, я увидела, что он все еще прикован цепью. Его наручники были прикреплены к металлическому багру у причала. Его приглушенные звуки теперь просто раздражали. Я отрезала ему язык, когда он отказался сообщить местонахождение своего друга в той закусочной. Я ненавидела оставлять что-то незаконченным, поэтому мне нужно было вернуться туда и разыскать его.
Оглядевшись по сторонам, я обратила внимание на заброшенное пространство. Так продолжалось много лет, и бездомные заняли это место.
Я не была бездомной. Я могла бы купить какой-нибудь бесполезный модный особняк, если бы захотела, но не сделала этого. Украв личные данные и кредитные карты всех моих жертв, я могла бы слить все деньги до последней капли с их банковских счетов. В большинстве случаев мне удавалось раздобыть всего несколько тысяч, но иногда мне удавалось разобраться с наркобароном или даже высокопоставленным членом картеля.
В те дни шел большой зеленый дождь, и хотя мне было наплевать на деньги, это облегчало выполнение задачи и обеспечивало тишину. Для меня это было самое важное, особенно когда случались ситуации, подобные потасовке прошлой ночью.
О, и я выронила свой гребаный нож.
Это была его вина, что я его уронила. Он убежал, как сучка, после моей атаки, и непрерывное хныканье этой назойливой твари прожигало дыру в воспоминании о том, как я сжимала свой нож.
Это был, так скажем, мой любимый инструмент. На рукоятке был вырезан замысловатый узор в виде короны, конец рубиново-красный, цвета крови, которую я с наслаждением проливала.
Мне его подарил мой отец. Ему всегда нравилось называть меня принцессой. Он вырезал его вручную из металла перед смертью от рака. Интересно, какой бы он увидел меня сейчас, осознав, что я никогда не была принцессой, а всегда была злодейкой.
Полиция, без сомнения, уже все разнюхала и нашла его, так что я пока не могла рисковать и возвращаться. Однако я не могла остаться без оружия. Вчера вечером пластиковый нож сослужил хорошую службу, но теперь у меня не было возможности нарезать бутерброды.
Примерно через тридцать минут я направилась к хозяйственному магазину. Мимо меня пробежала черная фигура. Я последовала за ней в переулок, настороженно оглядываясь по сторонам, и странный жар разлился у меня по затылку.