Двое охранников сомкнули свои руки вокруг моих, швырнув нас на сено в самом дальнем углу сарая. Единственное место, где амбар не был пылающим адом.
Их послали сюда умирать - их последней задачей было удерживать меня, пока я горела. Я огляделась по сторонам, видя только черно-красный огонь, окружавший меня.
С Люциусом все в порядке?
Собирается ли его отец убить его?
Что насчет Куинна? Что он будет делать, когда доберется сюда?
Будет ли он в безопасности?
Что я могу сделать? Я должна помочь им. Я должна выбраться отсюда, чтобы освободиться.
Я больше не знаю, кто я такая. Как я могу вообще кому-то помочь? В ком они нуждаются?
Кто я?
Эмбер?
Элла?
Никто?
Нет!
Я Элла, и Эмбер, но в то же время ни одна из них.
Откинув голову назад, я ударила в лицо парня слева, он ослабил хватку достаточно, чтобы я смогла высвободиться. Я оттолкнулась от него, чтобы перекатиться через грудь другого парня и швырнуть первого в стену, куча горящего сена упала на него, когда он врезался в стену.
Другой парень сопротивлялся. С безумной силой он сломал мне запястье, боль и ярость ослепили меня. Я не могу сдаться.
Мне нужно подумать совсем немного. Как мне отсюда выбраться?
Я не могу быть просто Эллой или просто Эмбер. У них обеих есть слабости. Мне нужно принять себя. Принять то, что я - не просто Элла или Эмбер, а они обе. Примирение с этим заставило меня почувствовать силу и тошноту. Я никогда не привыкну к тому, что мое чувство справедливости работает в двух абсолютно противоположных направлениях. Я подумала о своих тренировках в качестве Эллы. Часы, которые я провела в спаррингах с Куинном, все протоколы и знания по технике безопасности, и особенно анатомию человеческого тела.
Треснув охранника по черепу затылком, как меня научили, я оттолкнулась ногами от стены и прыгнула ему за спину, движение было настолько резким, что он не успел перехватить его вовремя.
На самом деле, мне пришлось смириться с обеими частями себя, чтобы это сработало.
Что бы сделала Эмбер? Нашла бы слабое место и использовала его в своих интересах.
Используя навыки и мышление, которым я научилась в роли Эмбер, я сфокусировалась и смогла разглядеть луч сквозь дым. Он был над головой мужчины. Я взбежала по его телу и оттолкнулась от его живота, чтобы подпрыгнуть и ухватиться за балку, превратив его тело в огромный живой факел.
Огонь от сена теперь охватил весь пол. Дым поднимался вверх, и у меня горели легкие. Я не справилась. Я возможно сгорю заживо, и если Люциус умрет там без моей помощи, я позволю пламени поглотить меня.
Охранник горел подо мной, и его крики были обещанием моей скорой участи, когда пламя взметнулось выше в воздух.
Мои руки горели.
Мое тело опалило жаром.
Каждый мой мускул пронзила боль.
Нет, я не собираюсь уходить таким способом.
Я заставила свои руки подтянуться и заползла на крышу сарая, опираясь на предплечья и подтягивая ноги за собой. Я ничего не могла разглядеть, боясь, что в любую секунду поскользнусь и разобьюсь насмерть.
Но затем я почувствовала гладкую текстуру стекла. Повернувшись, я сделала глубокий вдох и ударила ногой по панели.
Кровь стекала по моей груди, рукам, ногам, и все, что украшало внутренности человеческого тела, прилипло ко мне, как клей. Мой отец стоял и смотрел, как его блестящая игрушка растерзала всех его солдатиков. Я посмотрел на амбар. Мое сердце упало. Черные тучи вырывались из каждой щели.
Она мертва.
Мужчина, который забрал у меня все, забрал и ее тоже.
Взревев как дикий зверь, я врезался в своего отца.
Его точность в бою была настолько впечатляющей, что мне казалось, будто я танцую и проигрываю. Мое тело было разбито, истерзано и повалено на землю. С меня градом лил пот, гнев пронизывал каждую мою клеточку.
— Ты убил ее, — закричал я, пытаясь врезаться в него и ревя все громче, когда он увернулся от меня.
Его охранники были хороши. Все их удары были точными и сильными, но мой отец был на несколько уровней выше. Его удары наносились в такие точные точки на моем теле, и боль была такой ослепляющей, что я почувствовал себя околдованным проклятием.
— Любовь ослепляет мужчину, — усмехнулся он, разворачиваясь и снова уклоняясь от моего гнева.
— Ты любил маму!
Он оступился, позволив моему кулаку врезать ему по лицу.
Увернувшись от удара, он выпрямился.
— Любовь ослабляет мужчину.
Я нахмурился.
Как он мог отвергнуть мою мать? Как он мог притворяться, что она была просто слабостью?
— Нет! — закричал я, снова сталкиваясь с ним лицом к лицу, боль от потери моей Маленькой Тени наполняла мое тело.
— Любовь показывает тебе твою собственную силу. — Его рука сломалась, послышался приятный хруст, когда его тело рухнуло на землю. Я набросился на него прежде, чем он успел пошевелиться, с кинжалом моей Маленькой Тени в ладони.
— Это за Эйли, — закричал я, нанося порез на его вытянутой руке.
— Это за маму! — На его предплечье виднелась широкая полоса.
Занеся клинок над его сердцем, я сказал:
— Это за мою Ten'!
Но моя рука замерла, когда из окна второго этажа на землю вылетело что-то пепельное.
Алеша, не колеблясь, ударил меня по лицу и вырвался из моих объятий.
Я слышал, как он бежит, его тело истекало кровью и ослабло. Я мог бы убить его. Я мог бы догнать его и покончить с этим.