Острая боль начала пульсировать на затылке, поднимаясь вверх по макушке и достигая кульминации между бровями.
– Ух, я никогда не пойму этого правильно. Может, мне стоит просто сфотографировать дурацкие цветы. По крайней мере, я знаю, в каком направлении фоткать.
– Хорошо, позволь мне объяснить это так, чтобы ты могла понять. – Осторожно вернув мне камеру, он поднял руки, словно дирижер симфонического оркестра.
Это был первый раз, когда я поняла, что он любит говорить руками.
Интересно, что еще он любит делать своими руками.
«Не лезь в канаву», – с отвращением выругала я себя.
– Что это было? – спросил он, с любопытством глядя на меня.
– Ничего, – быстро ответила я. – Просто прошу тебя объяснить подробнее.
Глядя на меня с сомнением, он помедлил, прежде чем заговорить.
– Подумай о фотографии. Ты бы повесила картину задом наперед? Ты же не можешь взглянуть на нее с обратной стороны холста?
– Конечно, нет.
– Точно. Захват замораживания, как ты сделала здесь, делает именно это. Брейк – это как картина. Как танцоры мы стремимся изобразить послание. – Он указал на меня. – Эмоция. Ты не можешь получить их, захватив чью-то спину.
Я медленно кивнула, наконец поняв, что он имеет в виду.
– Ладно, думаю, я поняла, о чем ты говоришь.
Он продолжал объяснять:
– То, что ты хочешь сделать, – это запечатлеть это определенное чувство. Ты должна охватить эмоции аудитории, би-боя, и самое главное, свои.
– Мои? Как я могу это сделать? Я стою за камерой.
– А художник держит только кисть, – ответил он. – И все же, когда смотришь на Мону Лизу, невольно улыбаешься вместе с ней.
– Я далека от Да Винчи, – сказала я с усмешкой.
– Ну, он же должен был с чего-то начать, верно? – Он повернулся и позвал Родригеса. – Эй, чувак, ты можешь повторить ту же самую пробежку?
– Конечно.
Родригес вышел на середину комнаты и вытер пот с лица. Как по команде, его ноги начали шаркать, быстро перемещаясь из стороны в сторону.
Джейкоб снова посмотрел на меня.
– Хочу, чтобы ты снова сделала эту фотографию, только на этот раз подумай о том, что я тебе только что сказал. Думай о толпе, о танцоре, и самое главное, думай о себе. Что ты хочешь, чтобы эта фотография сказала?
Мои пальцы дрожали, когда я подняла камеру. То, что уже начинало действовать на нервы, становилось только хуже. Я чувствовала, что все смотрят на меня, когда ходила вокруг их шифра, снимая Родригеса, который казался таким же крутым, как огурец.
«Возьми себя в руки, Эстелла».
Сделав глубокий вдох, я опустилась на колени и некоторое время наблюдала за би-боем. Хотя наблюдение за ним не произвело на меня такого же эффекта, как наблюдение за Джейкобом, это несколько облегчило весь процесс. Я смотрела, как его руки летают в воздухе, и восхищалась точными ударами его ног. Я заметила выражение гнева на его лице, как будто он боролся с каким-то воображаемым существом, толкая его локтем в воображаемое лицо.
– Слушай музыку, – тихо пробормотала я.
Я никогда раньше не брала уроков музыки, но, сосредоточившись на мелодии, смогла сосчитать каждый удар. Мне не мешало, что мое быстро бьющееся сердце действовало как какой-то метроном.
Неудивительно, что Джейкоб любил эту дрянь. Ваше сердце буквально попадает в него.
Я открыла глаза и подняла камеру.
Щелк. Щелк. Щелк. Щелк.
Мой палец бил по кнопке, как отбойный молоток по асфальту. Я была настолько потеряна в беге Родригеса, что почти не понимала, что он закончил, пока...
– Дай-ка я посмотрю, что у тебя получилось, – сказал Джейкоб, подходя ко мне.
Я моргнула и поднялась на ноги, протягивая ему фотоаппарат. Я наблюдала, как Джейкоб перелетел через мои фотографии и бросила ему ухмылку.
– Чего бы мне это не стоило, ничего не утаивай. Я знаю, что тебе трудно высказывать свои мысли.
Ого, откуда это взялось?
Я смущенно улыбнулась, когда он ответил:
– Эй, художник не может расти без конструктивной критики.
– Так я и слышала, – задумчиво произнесла я.
Джейкоб прикусил щеку изнутри и посмотрел на меня. Его глаза были частично скрыты густой бахромой ресниц.
– Эстелла, это...
Я вздрогнула, ожидая, что он закончит.
–Лучше.
– Лучше? – недоверчиво спросила я.
Он понимающе усмехнулся.
– Да. Лучше.
Я не знала, что и думать. Хотя была рада, что мои фотографии не были ужасными, наверно, ожидала более восторженного ответа.
– Лучше? И это все? И это все, что ты мне дашь?