— Я не поеду в Пенсильванию.
Он с ума сошел, если думает, что я его брошу. Неужели он правда считает, что я оставлю его сидеть в тюрьме, а сама полечу через всю страну, будто этим летом у меня в сердце не выросли кости?
— А сын Марджори? Что он за юрист?
Он не отвечает на мой вопрос.
— Самсон? — Я убираю трубку от уха и вижу, что звонок окончен. — Черт.
Прижимаю трубку ко лбу. Наверняка он не станет перезванивать. Придется подождать и спросить его завтра лично. У меня появилось так много вопросов, которыми нужно пополнить список.
Но еще меня ждут дела, поэтому я перехожу дорогу прямиком к дому Марджори. Стучу ей в дверь, пока она не открывает.
Я и забыла, что еще очень рано. Женщина стоит в ночной сорочке, завязывая пояс халата. Она оглядывает меня с головы до ног.
— Отчего ж ты так рано подскочила?
— Самсон в тюрьме.
В ее глазах мелькает тревога, и она отступает, чтобы впустить меня в дом.
— За что?
— Дом, в котором он жил, ему не принадлежит. Утром его арестовали, потому что хозяева вернулись посреди ночи.
— Самсона? Ты уверена?
— Я была там, — киваю я. — Ему будет нужен адвокат, Марджори. Адвокат, который сможет потратить на его дело больше времени, чем государственный защитник.
— Да, хорошая идея.
— Ваш сын. Что он за юрист?
— Адвокат зашиты... нет. Я не могу просить Кевина об этом.
— Почему? Я устроюсь на работу. Я могу заплатить ему.
Марджори в смятении. Не могу сказать, что виню ее. В нашу первую встречу она призналась мне, что едва знала Самсона. Для меня он важнее, но она не может не брать во внимание все, что он для нее сделал. Одна из кошек Марджори забирается на кухонный стол рядом с ней. Женщина берет ее на руки и прижимает к груди.
— Сколько Самсон взял с вас за работу по дому?
Она не сразу улавливает суть моего вопроса. Затем опускает плечи.
— Нисколько. Он не взял с меня денег.
— Именно. Он не плохой человек, и вы это знаете, Марджори. — Я протягиваю ей телефон. — Пожалуйста, позвоните своему сыну. Вы в долгу перед Самсоном.
Она опускает кошку на пол, а потом небрежно отмахивается от моего телефона.
— Я не умею пользоваться этими штуками.
Она идет на кухню, снимает трубку проводного телефона и набирает номер сына.
***
Кевин пообещал, что свяжется с Самсоном, но только потому, что знает, как много тот помогал Марджори за последние месяцы. Он отказался оказать бесплатные юридические услуги или взять в работу его дело, но я стала на шаг ближе, чем была, пока не пришла к Марджори.
А теперь я ухожу от нее с килограммом пеканов.
— На следующей неделе будет миндаль, — говорит она.
— Спасибо, Марджори, — улыбаюсь я.
Вернувшись домой, я кладу пеканы на стол и забираю рюкзаки, которые отец занес сегодня утром. Поднимаюсь наверх, как вдруг он выходит из коридора.
— Бейя.
Я иду дальше.
— Оставшуюся часть дня буду у себя в комнате. Я бы хотела, чтобы меня не беспокоили. Пойду в кровать.
— Бейя, погоди, — окликает он.
Поднявшись на самый верх, я слышу голос Аланы.
— Она попросила, чтобы ей дали побыть одной, Брайан. Мне кажется, она говорит серьезно.
Алана права. Я серьезно. Я не в настроении выслушивать лекции отца о том, какой Самсон ужасный человек. Я слишком расстроена. И слишком устала.
Прошлой ночью я поспала от силы два часа, и даже притом, что с тех пор, как я проснулась, в крови бушует адреналин, я чувствую, что веки тяжелеют с каждой секундой.
Я бросаю рюкзаки рядом с кроватью и падаю на матрас. Лежу и смотрю на стеклянные балконные двери. За окном так светло. Тепло. Радостно.
Встаю и задергиваю шторы, а потом залезаю обратно в постель. Я хочу, чтобы этот день уже закончился, а еще не настало даже время обеда.
Я кручусь, ворочаюсь и битый час смотрю в потолок. Не могу перестать думать о том, что будет дальше. Как долго он просидит в тюрьме? Или это значит, что его приговорят к реальному сроку? Если ему действительно предъявят так много обвинений, то какой срок ему грозит? Полгода? Десять лет?
Сама я не засну. Голова работает слишком активно. Я открываю дверь и жду, когда на кухне станет тихо. Спускаюсь вниз и направляюсь в кладовку. Я знаю, что в ней есть коробка с лекарствами. Перебираю банки, но не нахожу ничего, что помогло бы уснуть.
Возможно, они хранятся в ванной. Отец с Аланой, наверное, уже едут на работу, поэтому я иду к ним в спальню и открываю шкафчик с лекарствами. Здесь тоже нет ничего, кроме зубной пасты и запасных зубных щеток. Какая-то мазь. Коробка с ватными палочками.
Я захлопываю шкафчик и вздрагиваю, увидев в отражении зеркала, что позади меня стоит Алана.