Триста монет. Ее оценили в три сотни монет. Даже не «ее», а знания, которые лежали в ее голове. Элли была уверена — если бы была возможность купить их без «девушки», Фола сделала бы это и даже, пожалуй, доплатила еще половину вышеназванной суммы. Своих вещей у Элли не было, и они тут же покинули бордель.
Впервые Элли очутилась в самом городе. Он назывался Акат, и никто не помнил, что означает это слово. Город стоял на большом холме и представлял собой несколько ярусов с высокой башней в центре. Прислуга в борделе изредка говорила об этом сооружении, но Элли смогла уловить лишь то, что место это не для простых «смертных». Фола крепко держала девушку за руку, когда они спускались по грязным улицам к воротам.
— Ты редко будешь бывать в городе, — говорила женщина, искоса поглядывая на девушку. — Я обучу тебя искусству сбора, и большую часть времени ты будешь проводить в лесу Форк. У тебя будет сытная пища и кров над головой, и никто больше не обидит тебя.
— Спасибо, — Элли шла низко опустив голову, боясь встретиться взглядом с прохожими. — Меня почти никто не обижал… Прошлый хозяин был добр со мной.
— Настолько, что позволил чисторожденному забавляться с тобой, — Фола презрительно сплюнула под ноги. — Будь уверена — я не пущу этого человека к себе на порог, и больше никто не будет мучать тебя кошмарами.
— Спасибо…а почему вы назвали этого человека чисторожденным? Кто он? — осмелев, девушка принялась задавать вопросы.
— Он? Такой же человек, как и ты, но защищенный Договором. Разве тебе этого неизвестно? — Фола с удивлением оглядела девушку.
— Нет, я этого не знала, — Элли покачала головой и закусила губу. — Я совершенно ничего не знаю о здешних правилах и обычаях.
— Откуда ты родом? — они миновали городские вороты и подходили к груженной всяким скарбом телеге, когда Фола испытывающе заглянула в глаза девушки.
— Я… из далекой — далекой страны…даже не на этом континенте, — с горькой усмешкой ответила Элли. — Она называлась Польша.
— Я никогда не слышала о таком месте. Расскажи мне о нем, — Фола подсадила девушку в телегу, а сама с легкостью взобралась на козлы и хлестнула усталых лошадей.
— Это красивая страна… Есть горы, реки, леса… море, — Элли запнулась, чувствуя, как к горлу подбирается колючий комок. — Много городов… больших, красивых, не таких, как Акат. И люди там совсем другие — добрые и отзывчивые. У нас нет рабов и все люди равны.
— Надо же… И всех там учат так же, как и тебя?
— Не всех, — Элли бросила прощальный взгляд на каменные стены города. — Каждый сам решает, кем он хочет стать.
— А ты захотела стать лекарем? — Фола подгоняла лошадей, и телега то и дело подскакивала на неровной дороге.
— Врачом.
— Однако ты бесполезный медик, раз не знаешь ни названия трав, ни их свойств.
— У нас в стране… производством лекарств занимаются другие люди. И делают они это несколько по-другому, — девушка покачала головой, поправляя свалившееся на дно телеги мешки.
— Но сейчас ты здесь, а значит тебе придется многому научиться, — женщина неприятно, алчно улыбнулась, и разговор оборвался.
Они ехали несколько часов, прежде чем добрались до небольшого дома на самой опушке леса. Деревянного, с покатой крышей и почерневшей печной трубой. Фола отпустила лошадей и жестом приказала Элли войти. Внутри было холодно и темно, немного тесно и мрачно. Заметив испуг на лице девушки, Фола распахнула занавески на окнах, пустив в комнату яркий солнечный свет.
— Многие настои нужно хранить в холоде, — пояснила она, жестом показывая на ряды длинных полок, заставленных всевозможными склянками. — Я научу тебя готовить их, но позже. Ты умеешь писать?
— Немного, этот язык для меня неродной.
— Нехорошо, — Фола покачала головой, — ты должна научиться — мне понадобятся твои знания.
Элли послушно склонила голову, и Фола ободряюще хлопнула ее по плечу.
Так начался новый период в жизни Элли Новак. Нельзя сказать, что он был намного лучше ее прежней жизни. Пища оставалась такой же невкусной, кров — таким же условным, а работа стала значительно трудней и ее нельзя было более выполнять на «автомате»; Элли училась распознавать и собирать различные травы, училась замачивать, варить настойки и эликсиры, запоминала, какой снимает боль, а какой — избавляет от простуды. Фола оказалась требовательной хозяйкой: она нещадно гоняла Элли, взыскивала с нее за каждую провинность, невзирая на усталость, заставляла девушку подробно рассказывать анатомию, но при всем этом была вполне милой женщиной. От нее Элли узнала об особенностях других рас, о городе и лесе за окном. Но ни разу, ни единым словом женщина не обмолвилась о чисторожденных и всякий раз, когда Элли пыталась спросить — сердилась и отсылала девушку прочь.
***
…Костер потух. Последний язычок оранжевого пламени лизнул головешку, и круг света пропал. Месс недовольно всхрапнул, переступил с ноги на ногу и нервно повел головой. Большие ноздри животного раздулись, глаза в лунном свете отсвечивали дьявольским фиолетовым огнем.
— Тише, друг, тише… — Элли потянулась погладить животное, но оно словно взбесилось и пританцовывало на месте, норовя порвать повод. — Не бойся темноты… я же не боюсь. А ты мертвый — ты кого угодно съешь.
Элли аккуратно уложила Корвина возле кострища и прошлась по поляне, разминая затекшие ноги. Сколько она просидела вот так? Два часа, три? По небу ползли рваные облака, изредка закрывая луну и погружая мир в непроглядную темень. Без особого энтузиазма Элли отломила от ближайших кустов пару веток и замерла — к опушке подбирался сизый, густой туман. Туман нередкое явление для долин, но этот был… словно живой. Он извивался змееподобными клубами, менял направление и тщательно ощупывал каждый куст на своем пути. Элли уже ничему не удивлялась: волкодлаки, маги, гномы — она привыкла. Этот мир умудрялся преподносить новые гадости едва ли не каждый день.
На нее надвигалось что-то необычное, что-то враждебное, и самым простым решением было спешно погрузить некроманта на седло и ускакать прочь.
Элли отступила к костру, нагнулась было над телом мужчины, как тут Месс громко заржал. Это не было похоже на обычное конское ржание — скорее пронзительный, леденящий душу визг. Элли подскочила как ошпаренная, испуганно заозиралась, пытаясь понять, что могло напугать нежить .
Туман окружил их; он клубился возле самой кромки небольшой полянки, словно раздумывая над своими дальнейшими действиями. Он все прибывал и достиг высоты с полметра. По спине Элли сотнями лапок забегали мелкие мурашки, а волосы на голове зашевелились от ужаса, когда из сероватой мглы стали прорисовываться сумрачные силуэты с горящими алыми точками-глазами.
Совершенно непроизвольно рука метнулась к поясу, и девушка выставила перед собой узкую полоску стали. Меч мало что мог сделать против духов и в руках более искусного воина, но Элли не собиралась сдаваться так просто. Да, шансов у нее мало, но они все же есть. Чего боятся тени из подземного царства? Огня и света.
Не сводя взгляда с проявляющихся фигур, девушка нагнулась к потухшему костру. Если ей не помешают, она сможет раздуть угли и зажечь факел. У нее мало дров, точнее сказать — всего три тонких сука, но это лучше, чем ничего. К тому же, она что-нибудь придумает… должна придумать.
Корвин под ее ногами сонно застонал и пошевелился; первый призрак вступил на поляну, и Элли, очертя голову, бросилась что есть силы раздувать золу. Страх цепкими пальцами сковывал ее сердце, лишал дыхания и заставлял плакать от досады. Месс, обезумев, молотил копытами в воздухе, а туман наступал. Вместе с ним, подобно липкому и тягучему страху, в душу девушки заползало отчаяние и смирение. Ей и так фантастически везло… Рано или поздно смерть должна была ее настигнуть.
Разозлившись, Элли коротко, не глядя, рубанула мечом по длинному щупальцу; тут же обрушила удар на другое, заставляя туман отступить на полшага. Ну уж нет, так просто ее не съедят… или убьют? Что духи делают с живой человеческой плотью?