Салли уставилась на него во все глаза.
- Она твоя жена?
- Я думаю, вы заслужили знать всю историю, – вздохнул Эвондейл. – Раз уже знаете так много. Но взамен я тоже хочу знать все – как вы познакомились, – он перевёл взгляд с Салли на Джулиана, – и как она умерла.
Кестрель ещё раз повторил всю историю, но кратко, и не назвав имени леди Люсинды – хотя нечего и гадать, скоро о её судьбе будут знать все. Казалось, что Эвондейл вовсе ничего толком не воспринимает, но возможность просто посидеть и послушать явно действовала на него успокаивающе. Кроме того, всегда практичный Брокер заказал большой, исходящий паром котелок бренди с водой, который всем пришёлся очень кстати.
Настал черед Эвондейла. Он встал и принялся нервно ходить по комнате, пытаясь взять себя в руки.
- Хорошо. Вот как всё началось. Почти три года назад я ездил на охоту в Шотландию, а потом задержался в Эдинбурге со своими друзьями, Лодерами. Там я повстречал молодую женщину – она была гувернанткой по соседству. Это была Меган.
Тогда она была очень красивой. По той Меган, что видели вы, этого не скажешь, но тогда в ней ключом била жизнь – настоящий огонь, звериный дух, не знаю. Она была чуть старше меня, но это не было заметно. Мы начали тайно встречаться и… ну, вы можете догадаться об остальном.
Но она начала требовать, чтобы я женился на ней. Это было нечестно – я никогда не давал ей понять, что собираюсь это сделать, а она не и не заикалась об этом, пока не стала моей любовницей. Когда мне пришло время покидать Шотландию, я был рад сбежать, но Меган не собиралась отпускать меня без боя. Как-то утром в день отъезда, я получил от неё письмо. Она метала громы и молнии. Говорила, что она моя жена во всём, кроме имени, целыми страницами напоминала, кем мы были друг для друга и угрожала приехать к Лодерам этим же вечером и устроить настоящий ад, если я немедленно не отвечу ей и не пообещаю жениться. И я подумал – черт возьми, почему нет? Если она вздумает потом подать иск о нарушении обещания, я смогу откупиться. У Лодеров тогда был званый ужин для кучи английских и шотландских пудреных париков[80], и меня бросало в дрожь, когда я думал о том, что Меган может явится на этот праздник. Я написал ей ответ.
Он помахал письмом и на его губах появилась горькая улыбка.
– И вот он я – связанная по рукам и ногам жертва. Никогда не думал, что такое произойдёт со мной. Все знают, как легко жениться в Шотландии – парочки всегда убегают в Гретна-Грин. Но большинство людей не осознают – и я этого не понимал! – что Шотландия – это единственная во всём цивилизованном мире страна, где человек может жениться по ошибке! На следующий день после того как я послал Меган ответ, она вцепилась в меня как клещ и не переставала извиняться за то, как себя вела. Она убедила меня провести с ней ночь на постоялом дворе – а на следующее утро сказала, что теперь мы женаты! Я дал ей письменное обещание жениться и… вёл себя с ней как с женой, и тем самым стал ей законным мужем по шотландским законам. У них это называется «иррегулярный брак», но он так же законен, как если бы мы взялись за руки у святого Георгия на Ганновер-Сквер. Закон трактует, что раз это должно быть сделано, это сделано – так мне потом объяснил один адвокат из Эдинбурга. Отец Меган сам был адвокатом – «писарем», как там говорят – и она всё об этом знала.
И только тогда – когда я понял, что это правда, что мы с Меган женаты, пока смерть не разлучит нас – только тогда я заглянул в своё сердце. Я понял, что люблю кузину Аду – всегда любил, но как идиот, как испорченное, глупое дитя, думал, что у меня полно времени предаваться грехам юности и увлекаться каждой женщиной, что мне понравится. Я просто не ждал, что она выйдет за кого-то другого. Она не такова, чтобы в свете её называли красавицей – но это лишь показывает, как мало знает свет – и у неё нет приданого, о чём все так пекутся на рынке невест. Я думал, что она будет ждать – и она ждала, а я теперь ничего не мог сделать. Она честная душа и не согласилась бы ни на что иное, как брак – это самая добродетельная девушка, что видел мир! А я не мог предложить ей замужество, потому что сам был уже женат! Жернова шотландских законов мелют неотвратимо!
Бледный и хватающий ртом воздух Эвондейл замолчал. Брокер наполнил его стакан. Тот сделал глоток и продолжил уже спокойнее:
- Всё, что я придумал – держать свой брак в тайне столько, сколько смогу. Если бы об этом узнала Ада, всё было бы кончено. Но если бы я смог добраться до письма – единственного доказательства, что Меган могла предъявить – я стал бы всё равно что холостяком. Если письменного свидетельства не будет, закон не признает женитьбы. Но Меган хорошо его прятала, и ничто в этом мире не заставило бы её отдать эту бумагу мне. Я знал, что нет смысла умолять или спорить с ней. Моей единственной надеждой было сохранять тайну.
80
В оригинале Эвондейл называет их «big wigs» («большие парики»), но я решил переделать в «пудреные», т. к. именно пудреный парик в XVIII-начале XIX века ассоциируется с важным человеком. Более банальное «большие шишки» уже занято выражением «great guns».