Но из-за этого обстановка зашла в тупик. Меган написала мне и поклялась, что нипочём не отдаст мне письмо. Она сказала, что не будет выкупать своё дитя, чтобы оно было объявлено незаконнорождённым. Но она не осмелилась никому рассказать о нашей женитьбе, боясь за Розмари. Теперь вы понимаете, чего она боялась. Она дочь адвоката и понимала своё положение. Я тоже его понимал – я ведь тоже изучал законы. Если Розмари была рождена в законном браке, все права на неё были у меня, а не у Меган. И Меган будет чертовски трудно в суде отнять у меня законную дочь, тогда как я назвавшись отцом Розмари, не теряю ничего. Если Меган будет моей женой, не составит труда объявить её сумасшедшей, больной или какой угодно ещё. И родитель[83] поддержит меня, а что Меган может сделать против него? Иногда очень удобно быть сыном графа.
Так или иначе, я отказался отдавать Розмари. Я прекратил отсылать Меган деньги, так что она не смогла больше жить в том домике и была вынуждена распродать всё, чтобы заплатить долги. Что я могу сказать? Я думал это заставит её согласиться на мои условия. Не заставило. Она обыскивала всю округу в поисках Розмари. Я же приехал в тот домик, что она оставила, и перевернул там всё вверх дном, разыскивая письмо. Ни она, ни я ничего не нашли. Тупик.
Где-то месяц назад Меган приехала в Лондон. Вечером она появилась у меня на пороге, и я был потрясён тем, как она переменилась. Грязная, измученная, в засаленной одежде… Я говорил вам, что она была сумасшедшей, и думаю она и правда слегка обезумела. Думаю, мы оба обезумели.
Она молила меня вернуть ей Розмари, но быстро впала в ярость. Она сказала, что я погубил её, оставил без гроша, отнял дочь. Когда-то она была респектабельной женщиной, а я превратил её жизнь в кошмар. Я ответил, что в нашем положении виновна только она, и если бы она не пыталась окрутить меня в Шотландии, ничего бы этого не было и… О, Боже, не хочу и вспоминать об остальном! Никто не может терзать друг друга сильнее, чем супруги.
Меган просила меня хотя бы сказать ей, всё ли в порядке с Розмари. Она боялась, что дочь больна или в небрежении… или даже мертва. Я не был настолько жесток, чтобы давать ей так думать. Я сказал, что Розмари в безопасности, и что женщина, у которой она живёт, хорошо заботиться о ней. Меган хотела узнать, что это за женщина. И, Боже помоги мне, я ответил: та, что никогда не выйдет замуж.
- А это была правда? – спросил Джулиан.
- О да, это была правда. Розмари в женском монастыре во Франции. Но Меган поняла всё по-другому. Я имел в виду не это, но она решила, что Розмари в каком-нибудь борделе, и пришла в ярость. Она не собиралась сдаваться. Всё кончилось тем, что она вылетела из моего дома в ночь, оставив меня в ужасе сознавать, что этот кошмар никогда не кончится.
Я не знаю, что она делала следующие несколько недель, кроме того, что следила за мной. Несколько раз я видел её на улице, когда вечером подходил к окнам. Она написала мелом букву «Р» на моей двери и вырезала её же на складной крыше моего экипажа. Это меня убивало. Кроме того, я был по уши в долгах. Мне пришлось заплатить монастырю и рассчитаться с Селиной. Тогда-то я подцепил тебя, – он кивнул Салли. – Тогда я хотел немного отвлечься от всего и забыть обо всём.
А на следующее утро я столкнулся с Торндайком в клубе. Я не знал, что он вернулся из Ирландии. Я бросился к Аде, и она подтвердила, что выйдет за него, если он сделает предложение. Он сделал, уже на следующей неделе. Я подумал – письмо всё ещё у Меган, но Торндайк не должен получить Аду – и не получит, если я что-нибудь сделаю. Я сам сделал ей предложение, и моя бедная любовь приняла его. Незадолго до этого я бы скорее сам отрубил себе правую руку, чем предложил это ей, зная, что уже женат и что правда может выплыть в любой миг. Забавно, как, сделав одну низость, легко пойти на другую. Как будто совесть привыкает. Я собирался жениться на Аде, чтобы уберечь её от Торндайка. Я любил её и готов был сыграть эту фальшивую свадьбу, сделать её своей любовницей – Аду, чистейшего ангела, самую милую, самую доверчивую… – он с силой сглотнул. – Я сожалею. Это было безумие и огромный риск. Меган в любой миг могла всё разрушить тем самым письмом.
Я думал, она собиралась сделать именно это. Она пришла ко мне, едва услышав про помолвку, и мы опять рассорились. Меган сказала, что пока она жива, я не женюсь на другой. Я сказал, что ей бы лучше отдать мне письмо или я запру её в сумасшедший дом. А если она попытается навредить Аде или напугать её, я убью её. Меган уходила в бешенстве – и столкнулась на улице с вами. Я думаю, именно поэтому она сказала вам про Розмари – хотела напугать меня, но на большее не решалась.
83
Эвондейл называет своего отца «governor» – это только «губернатор» или «начальник», но и разговорное «отец».