Воскресение отличалось от обычных дней.
- Сегодня работы не будет, – сказала Рыжая Джейн, что была одной из трёх соседок Салли по комнате. – Ну, кроме готовки и мытья посуды.
- А что мы будем делать весь день? – спросила Салли.
- В основном – случать болтовню мистера Харкурта, – ответила Веснушка – рыжеволосая конопатая девица.
- Ну хоть погреемся в молельне, – сказала Рыжая Джейн. – Мистер Харкурт всегда требует, чтобы там было натоплено.
- Грех так говорить, – сказала юная Нэнси, что очень серьёзно относилась к своему исправлению.
- Во всём приюте холодно и сыро как в могиле, – возразила Джейн, – но только когда там нет мистера Харкурта.
Все остальные закивали, поеживаясь от холода. Девушки умылись и оделить в сером утреннем свете – от холода у них дрожали пальцы и сами собой сутулились спины. Они двигались как разбитые ревматизмом старухи.
- Похоже в Обществе исправления не нашлось ни одной жены угольщика, – заметила Салли.
- Соображаешь, – одобрительно кивнула Рыжая Джейн.
Салли хотела вывести их на разговор о покровителях Харкурта.
- Я слышала, один из попечителей – важная птица и ещё сэр какой-то.
- Да, лорд Кербери, – отозвалась Веснушка.
- Точно. Я знаю, кто он такой, – сказала Салли. – Я видела однажды его сына – мистера Чарльза Эвондейла – такой красавчик! Волосы золотые, а глазищи такие синие-синие. Он здесь не бывает?
- Нам так не повезёт! – засмеялась Джейн.
- А лорд Кербери бывал, – ответила Веснушка. – Я видела его. Нескольких тогда позвали поблагодарить попечителей, так что я видела его так же хорошо, как тебя. Он мне улыбнулся.
- Ещё бы – это же как смотреть на ручных обезьянок, что танцуют для тебя, – усмехнулась Рыжая Джейн.
- Чтоб тебе удавиться! – крикнула Веснушка.
- Иди к дьяволу и скажи, что от меня!
Девушки рванулись друг к другу, Салли и Нэнси попытались их разнять.
- Что за шум? – в двери появилась голова Проныры Пег. – Остыньте, проклятые шлюхи – если вы опоздаете в молельню, то виновата буду я. И если Сам поинтересуется, что случилось, я молчать не буду. Так что живей!
Рыжая Джейн и Веснушка бросили друг на друга недобрые взгляды, но разошлись и закончили одеваться. Салли уже не впервые видела, как Пег унимает постоялиц. Каждый знал, что она может сказать Харкурту – не говоря уже о том, что любой проступок может дойти до его ушей как-то ещё. Статус наперсницы Харкурта давал ирландке немалую власть. Девушки, что ссорились с Пег, в приюте не задерживались. Но ещё она могла использовать своё влияние на благо постоялиц – смягчить наказание или спасти от изгнания. Именно поэтому девушки подчинялись её тирании и никогда и не думали разоблачить перед преподобным её двуличие. Она была нужна им.
Пег по-разному делала себя полезной. Она знала, как добыть любые запретные для постоялиц вещи. Её обязанность подавать на стол, давала ход в кладовую, где она могла срезать кусочки холодного мяса, оставшегося от ужина сестёр-хозяек или вытащить дно пудинга, не потревожив верхушку.
Ещё она крала свечи для тех, чей недельный запас вышел. Свечи держали в небольшом чулане – кладовке хозяек между кабинетом Харкурта и комнатой дежурной сестры на первом этаже «конторы». Пег часто посылали туда что-то принести, не говоря уже о том, что она каждый день убирала там пыль. Конечно, свечи считали, но Пег знала, как обхитрить любые подсчёты. Она просто отрезала от каждой свечи небольшой кусочек и слепляла их вместе.
Салли не могла не восхититься таким талантом. Но за помощь Пег приходилось дорого платить. Понемногу она вытягивала у постоялиц то немногое, что у них было. Когда отдавать становилось нечего, девушкам приходилось делать её работу или прислуживать, как камеристки. Пег умела извлекать пользу из своего положения. Поэтому ли она продолжала жить здесь или у неё были иные причины?
Порой Салли гадала, почему та или иная постоялица пришли сюда. Впрочем, многие были уже немолоды – та же Бесс явно разменяла четвёртый десяток. Уличной девице, чьи лучшие годы позади, стоит пережить то, что Харкурт называет «исправлением», и найти честную работу. Некоторые девушки, стоит отдать им должное, каялись искренне. Обычно это были соблазнённые служанки или модистки – те, кто начали торговать собой от отчаяния, от безысходности.
Нескольких оказалось непросто понять – ту же Флорри. Она сказала Салли, что хочет отделаться от мужчины, но больше не говорила ничего. Флорри были слишком ленива и не любила трудностей, но недурно держалась в этом приюте. Это была чистая душа – искренняя и добрая. Салли было трудно поверить, что она что-то скрывает.
По пути в молельню её мысли приняли другой оборот. Девушка подошла к Флорри и резко спросила: