- То лекарство, что принимала Мэри – где оно сейчас?
- И тебе доброе утро! – Флорри весело ткнула её под ребро.
Салли со смехом отскочила. Пег метнула в них предупреждающий взгляд, и обе быстро успокоились. Салли зашептала:
- Мы тут как раз сплетничали о Мэри, и я подумала о её лекарстве. Кто захочет его теперь принимать – после того как пившая его девчонка перекинулась? Думаю, оно проклято. Я бы ни капли не проглотила – даже за золотого Георга[36] не проглотила бы. Что же они с ним сделают?
- Не знаю, – ответила Флорри, – обычно он был в кладовке хозяек, но с тех пор как Мэри умерла, я ничего о нём не слышала.
Они дошли до молельни и заняли места. Салли устроилась у окна, чтобы в полдень подать сигнал. Всё утро слушали проповеди, а после полудня – Библию. Что же, решила Салли, это отличная возможность привести в порядок мысли. Пока Харкурт распинается о грехе и покаянии – этот человек мог бы болтать за двоих – она обдумывала каждый факт о том, как Мэри была отравлена. Если, конечно, это правда было отравление, а склянка лауданума – просто обманка.
Лекарство могли взять трое. Во-первых, миссис Фиск. Она налила Мэри этот эликсир тем вечером. Её муж – аптекарь, так что она легко может достать опий в любом виде. Конечно, кто угодно может купить опий, и не только у аптекаря – его продают бакалейщики, зеленщики и даже уличные торговцы. Но миссис Фиск должна знать об опии больше чем обычные люди и о том, сколько его нужно, чтобы убить человека. А ещё, похоже, она ненавидела Мэри – потому что та нравилась мистеру Фиску. Постоялицы говорили, что хозяйка не больно-то любит своего мужа, но это не значило, что она потерпит, чтобы тот оказывал знаки внимания хорошенькой девушке.
Кроме того, у неё была отличная возможность подсунуть склянку из-под лауданума в комнату Мэри. Миссис Фиск ведь признала, что ночью ходила проверить, все ли спят и даже заглянула к Мэри. Что может быть проще, чем тогда же и оставить бутылочку у неё на столике? Мэри в тот миг была бы уже спала беспробудным – если не вечным – сном. Чтобы создать видимость самоубийства, миссис Фиск было достаточно добавить пару капель лауданума и воды в опустевший стакан от лекарства, чтобы все подумали, что Мэри сама смешала для себя смертельное питьё.
Но ещё была Проныра Пег. Салли не знала, нашлись ли у неё причины убить Мэри, но ирландка была достаточно умна, чтобы продумать убийство, а возможностей всё устроить у неё хватало. Мистер Кестрель предположил, что раз никто, кроме Мэри, не принимал это лекарство, преступник мог отравить всю бутыль. Её держали в кладовой хозяек, а Пег была единственной вхожей туда из постоялиц. Она могла добавить опий в любой час и быть на другом конце приюта в те минуты, когда миссис Фиск наливала лекарство для Мэри.
Оставить склянку от лауданума в комнате Мэри Пег тоже могла. Передняя комната на первом этаже, где спала девушка, соседствовала с Чёрной дырой. Заскочить к Мэри и вернуться к себе – дело на полминуты. Если бы кто-то застукал её вне своей комнаты ночью, она могла просто сказать, что идёт в уборную – это отличный предлог, под которым можно выйти ночью. А ещё Пег могла оставить склянку в комнате Мэри уже утром, когда пошла за ней. Но тогда получилось бы, что Флорри солгала, когда сказала, что видела эту склянку, когда сама шла завтракать.
Был и ещё одна трудность с Пег. Мистер Кестрель указал на это, когда наставлял Салли. Он сказал: «Конечно, если Мэри убила одна из постоялиц, значит она действовала не одна. Как запертая в приюте, могла достать лауданум – и тот, которым отравила её, и тот, который оставила в комнате? У такой убийцы должен быть сообщник – кто-то снаружи, кто-то, кто передал ей всё необходимое…»
Салли ощутила тычок. Флорри толкнула её и указала на молитвенник. Все остальные уже открыли их и читали вслух вместе с Харкуртом. Салли редко бывала в церкви и не понимала, о чём сейчас идёт речь. Звучало величественно и безрадостно. Не стоило и пытаться найти нужную страницу – всё равно она едва умеет читать. Так что Салли просто открыла книгу, где пришлось, и принялась шевелить губами вместе со всеми, продолжая думать.
Третьим подозреваемым был Харкурт. Он легко мог подмешать опий в лекарство – его кабинет рядом с кладовой. Мог он и оставить склянку в комнате Мэри и добавить лауданума в стакан. Он оставался в приюте в ту ночь, когда умерла Мэри. С ним была миссис Фиск, но она выходила на кухню заварить чаю. Он мог прокрасться в дом постоялиц. Да, он всегда говорил, что не может бывать там, после того как девушки отошли ко сну, но если бы его поймали, преподобный выдумал бы какой-нибудь предлог.
36
А вот это уже не моё творчество – тут Салли и в оригинале говорит о монете «yellow George».