- А если бы я хотела лауданума? Смогла бы ты его достать?
Глаза Пег сузились.
- О чём это ты?
- Не знаю. Я просто подумала, что никто не знает, откуда у Мэри появился лауданум и… – она позволила своим словам многозначительно повиснуть в воздухе.
- Это была не я, – глаза у Пег были весёлые и в них ничего не читалось. – А если бы это была я, ты же не ждешь признания, а? Наверняка это преступление – помогать кому-то покончить с собой.
- Ну и что, ты все равно должна знать о смерти Мэри больше всех. Мимо тебя тут ничего не проскочит.
- Может я и знаю.
- Так расскажи! Я умираю от любопытства!
- Боже, и почему я должна рассказывать?
- Ну, не будь занудой! Я никому не раззвоню.
Пег задумчиво выдохнула дым.
- Я подумаю.
- О, ну я же не собираюсь допытываться до тебя с ножом у горла, – мило сказала Салли. – Не твоя вина, что ты знаешь не больше остальных.
- Мне твоё сочувствие не нужно! Я много чего знаю – но не настолько глупа, чтобы трубить об этом, когда Мэри умерла. Мы перебросились с ней парой слов, а пару дней спустя она в ящик сыграла[38]. Она просила об услуге и дала за это пару шёлковых чулок.
- А что она хотела?
- Передать письмо так, чтобы никто про это не знал. Так что в следующий раз, когда я прибиралась у Самого, то стащила пару листов бумаги и карандаш.
- Когда это было?
- В субботу, перед тем как она умерла.
На там письме стояла дата – вечер субботы. Всё сходилось. Письмо было написано на одном листе бумаги, но Мэри упоминала «внешний листок», на котором был адрес. Только сейчас Салли подумала, что это довольно странно. Она никогда не писала много писем, но знала, что обычно люди пишут на одной стороне листка, складывают его, надписывают адрес и запечатывают. А больше листов – больше плата. Конечно, Мэри нечем было запечатывать письмо, так что ей понадобился второй лист. Как досадно, что к ним в руки попал только первый! Если бы они с мистером Кестрелем знали, кому это письмо, они могли бы думать о том, кем была сама Мэри.
- А что случилось потом? – спросила Салли.
- На следующее утро Мэри вернула мне карандаш, а я подкинула его обратно в кабинет Самого. Письмо она мне не дала, – беспечно добавила ирландка. – Наверное, так и не написала.
- А почему она должна была отдать его тебе?
- Чтобы я отправила его, конечно.
- Как?
- Боже, у тебя что, мозги как у голубя? Сумка для почты – в кабинете Самого. Я могла подсунуть туда лишнее письмецо, и никто бы не заметил. Мы с Мэри договорились, что я помогу ей с письмом, но она так и не отдала мне его. Я же не могу отправить послание, которого и в глаза не видела, а?
Салли снова задумалась над этим письмом. Его читали ей столько раз, что она запомнила всё почти наизусть. «Хвала небесам, есть человек, которому я могу доверить тайно передать его…» Она говорила о Пег? Стоит отдать Проныре должное – она была умелым и полезным союзником, если есть, чем заплатить ей. Но Салли сомневалась, что такая, как Пег, могла завоевать доверие Мэри.
- Больше она ничего об этом не говорила?
- Только не мне, – Пег встала, выбила трубку о стену и спрятала её в складках шали. – Нам лучше пойти.
Салли не смогла удержаться от вопроса:
- А ты не боишься, что Восковая рожа однажды тебя раскусит?
- Сам раскусит меня, когда рак на горе свиснет! Разве не я – его образцовая постоялица, его главный успех? Я постараюсь выжать из этого всё. Крутить хвостом на улице – это для тех, у кого не хватает ума заработать на хлеб по-другому. Я с этим завязала. В распутстве меньше джорджиков и больше проблем. Я рождена и воспитана как папистка, но там женщина может добиться разве что святости – и то после смерти, когда уже ни жарко, ни холодно. А теперь, в англиканской церкви я могу жить припеваючи, болтая о преобразованиях. Знаешь, кто такая Ханна Мор?[39] Сам навел меня на эту мысль, хотя вряд ли понимает это. Каждый раз, когда он показывает меня своим покровителям, он прославляет меня. Магдалина, вот кто я такая – пришедшая сестёр своих вести к свету!
- Так может Восковая рожа это понимает? Вдруг он использует тебя так же, как ты – его?
- Да чёрта с два! Он у меня в кармане. О том, что я с ним лицемерю, он знает столько же, сколько о той стороне луны. Я питаю его тщеславие – и, пресвятая Мария, какой же у него аппетит! Я говорю Самому, что он святой, а он слушает и принимает за чистую монету, как и всё, что я скажу. Вот тебе небольшой совет – и никому не говори, что узнала это от меня. Если хочешь врать людям, говори им то, что они хотят услышать, и они сами приплывут в твои сети.
38
Пег говорит «popped off» – разговорный синоним к «умерла». Это же выражение в английском переводе «Двенадцати стульев» использует гробовых дел мастер Безенчук, когда говорит «Вы, считается, ежели не дай бог помрете, что в ящик сыграли», так что я решил использовать его здесь.