- Возможно, Мэри что-то знала о своих похитителях, – предположил Кестрель. – Узнала кого-то из клиентов, например. Кого-нибудь знаменитого и респектабельного. Или у Роудона есть покровитель в высших кругах, что хочет оставаться в тени. Тогда сам Роудон может быть лишь пешкой, а за убийством стоит кто-то более могущественный. С другой стороны – помнишь, что ты сказал минуту назад? Ты сказал, что девочки, вроде Филиппы Фонтклер никогда не становятся жертвами таких как Роудон, потому что женщин с деньгами и связями не похищают. Но что если произошла ошибка? Предположим, они схватили женщину, у семьи которой хватило бы богатства и влияния, чтобы выследить преступников и обрушить на них всю мощь закона? В таком случае, главным вопросом становится не «Что Мэри знала?», а «Кем была Мэри»?
- Если она была большой шишкой, сэр, то почему не сказала этого?
- Быть может, именно потому что была большой шишкой. У неё могла быть гордость и стыд. В письме она говорит, что скрывает свою личность во благо своей же семьи, и чем выше было положение её родных, тем сильнее она могла желать избавить их от скандала. Она не из простонародья – это точно, вопрос лишь в том, была ли она дочкой обедневшего сельского священника или членом влиятельной семьи? Если бы мы узнали, кому адресовано её письмо, мы бы всё поняли. Меня сводит с ума, что сохранилось только само письмо, но не второй листок с адресом… Боже правый! – он остановился. – Как я мог пропустить очевидное?
- Сэр?
Джулиан обернулся к Брокеру, его глаза горели.
- В доме всё ещё работает тот побельщик?
- Я думаю, да, сэр.
- Хорошо. У меня есть идея.
Салли едва прикоснулась к ужину. Миссис Мэббитт объявила, что у неё кружится голова, от того как квартирантка каждую секунду бросается к окну.
- Кто над чайником стоит, у того он не кипит, – предупредила хозяйка.
- Они ведь вернутся прямо сейчас, да? – горячо спросила Салли. – Уже почти семь часов.
- О, ты ведь знаешь, как ездят эти дилижансы. В дороге всё, что угодно может пойти не так – лошадь потеряет подкову, ось сломается, отвалиться колесо. Меня не удивит, если они окажутся дома глубокой ночью.
Салли посмотрела на неё с испугом.
Миссис Мэббитт улыбнулась.
- Кажется, ты никогда не ездила далеко в дилижансе.
- Нет, – грустно ответила Салли, падая на стул.
- Тут не о чем беспокоиться. Они вернутся в целости и сохранности. Просто чуть позже, вот и всё.
«Но у нас нет времени!» – подумала Салли. Весь вечер она, услышав стук колёс, бросалась к кухонному окну и прижималась лицом к стеклу. Пробило восемь вечера, потом девять, а путешественники так и не вернулись.
Миссис Мэббитт отложила шитьё, сказала, что дурно себя чувствует и хочет пойти спать. Часы показывали половину десятого. Салли решительно отправилась в свою комнату и принялась переодеваться. Мистер Кестрель и Брокер не вернулись – да будет так. Встреча уже назначена. Она не может пренебречь шансом узнать, кто был владельцем письма. Она пойдёт одна.
Глава 25. Побелка
Салли достала одно из своих старых платьев – из розового шёлка, с зелёными бантами на шее и большими зелёными оборками на юбке. Она не могла пойти в «Петушка» в приличной одежде, что заставляла носить её миссис Мэббитт. Её старые друзья едва смогут узнать Салли, а тот, кто придёт на встречу, может что-то заподозрить. Она потуже затянула волосы на затылке и, поплевав на пальцы, пригладила чёлку. Дополнив наряд капором с широкими полями и красным султаном, она улыбнулась своему отражению. Теперь она выглядит как надо!
Она с трудом составила ещё одну записку, объясняющую, где она и почему. Взбежав наверх, девушка оставила бумажку на каминной полке в гостиной мистера Кестреля и, взглянув на часы, поняла, что уже без четверти десять. Салли быстро накинула плащ из выбежала из дома.
Пикадилли, как всегда, была забита экипажами. Быстрее добраться пешком. Она петляла, скользила и шагала, пока не добралась, наконец, до Хеймаркета. Оставив позади залитую газовым светом улицу, девушка свернула в узкий, тёмный переулок, где стоял «Петушок».