- Ну что ж, сейчас она занята. У неё личное дело со мной. Так что будь добр – исчезни.
- Тебе лучше сделать, как он сказал, Колючий, – Салли вздохнула. – Он не принимает отказов.
- Но… но как насчёт письма? – пролепетал Фиск.
- Какого черта он знает про моё письмо? – взъярился Эвондейл.
- Ничего он не знает, – сказала Салли. Почему вообще бедняга Колючий в это влез? – Я думала, что он знает, но теперь-то поняла, что украла письмо у тебя.
Эвондейл уставился на неё.
- Что, Бога ради, ты такое несёшь?
- Письмо! – нетерпеливо повторила она. – Которое я вытащила из твоего кармана, когда мы катались в экипаже той ночью.
- Из моего кармана! Боже мой, ты думаешь, если бы письмо было у меня, я бы таскал его с собой, чтобы его мог кто угодно украсть? Ты думаешь, я бы не сжег его при первой возможности?
- Но… – она осеклась. Впереди забрезжил свет. – То письмо, которое нужно тебе – его писала девчонка, что потеряла честь и просила кого-то из родственников прийти за ней?
- О, дьявол, нет! Это было моё письмо! Я его писал! Ты пытаешься сбить меня с толку, но это не пройдёт! В этом танце будут вести я! – ствол пистолета предупреждающе поднялся.
- Ты не понял? – быстро спросила она. – Мы говорим про разные письма! То, что есть у меня – не твоё. Той ночью до того, как залезть в карман к тебе, я обокрала и его, – она кивнула в сторону Фиска, – и ещё одного парня потом. Я утащила письмо у кого-то из вас, не знаю у кого, вот и написала всем трём и назначила встречу здесь, чтобы посмотреть, кто придёт. А пришли сразу двое, но оказалось, что ты пришёл не за тем. У меня не твоё письмо. Теперь понятно?
Джулиан и Брокер добрались домой почти к полуночи. Кестрель послал камердинера вниз за побелкой и кистью, что хранились внизу. Сам же сел на фортепиано и нажал на секретную пружину. Панель распахнулась, давая доступ в небольшой тайник, где он хранил письмо Мэри. Расстелив на столе старую «Морнинг Кроникл», Джулиан положил на неё письмо текстом вниз. Затем зажёг аргандову горелку[76] и подкрутил фитиль, чтобы она давала как можно больше света.
Вернулся Брокер с побелкой. Джулиан открыл коробку и опустил туда кисть.
- Интересно, почему я не подумал об этом раньше. Мы знали, что вместо конверта у Мэри был второй листок с адресом. Мы знали, что у неё был тупой карандаш, на который приходилось сильно давить при письме. Если адрес был последним, что она писала – а это логично, ведь ей нужно было закончить письмо, прежде чем завернуть его во второй лист – то быть может, на самом письме остался призрачный след адреса.
Он нанёс на оборотную сторону письма тонкий, как паутинка слой побелки, затем поднёс бумагу к свету, чтобы получше разглядеть. В середине листа нашлись едва заметные углубления, теперь забитые побелкой: «Лорду Брэкстону, Брэкстон-Кастл, Шропшир».
Джулиан медленно отложил письмо.
- Подумать только, мы шутили про «жертв Брэкстона». Мы ничего не знали.
- Лорд Брэкстон – это не тот ли парень, что приглашал весь свет в гости, а потом дал от ворот поворот, потому что его дочь сбежала во Францию с капитаном на половинном жаловании?
- Не с ним, а к нему. Капитан Хартуэлл уже во Франции – сбежал туда от долгов. Леди Люсинда отправилась к нему – и теперь мы знаем, что она так до него и не добралась. Она похоронена на кладбище для бедняков, как проститутка и самоубийца.
- Так вы думаете, что её умыкнули, сэр?
- Это многое объясняет, не так ли? Она путешествовала одна и почти наверняка под выдуманным именем. Воспитанная, но бедная с виду и лишённая всяких связей девушка. Она ещё не выезжала в свет, а потому никто не знал её, а она не знала никого. Она легко могла попасться в ловушку к такой, как мадам Леклерк. Никто её не искал, потому что все считали, что она счастливо живёт со своим возлюбленным на континенте, а её отец был слишком взбешён, чтобы писать дочери или пытаться найти её. Капитан Хартуэлл мог и вовсе не знать, что леди Люсинда едет к нему, а если бы знал – не смог бы вернутся в Англию, чтобы искать её, не попав тут же в руки кредиторов.
Джулиан перевернул письмо и пробежал его глазами.
- Теперь все предстаёт в ином свете. «Я не думаю, что когда-нибудь смогу снова встретиться с вами, или любым из членов нашей семьи или тем, кого я когда-то любила». Она писала отцу, а под тем «кого когда-то любила» подразумевала капитана Хартуэлла. Говоря о «глупой, неблагодарной, слепой опрометчивости» она раскаивалась за то, что решила сбежать и выйти замуж против желания отца. И, конечно, «Моя гибель – не только моя вина» относится к «Смиту и Компании».
76
Газовый рожок для освещения конструкции Эми Арганда, дававший почти в два раза больше света, чем обычные горелки с открытым пламенем.