Ты замираешь время от времени над своим кривобоким творением, чтобы улыбнуться мне и извиниться за недостаток кулинарного искусства. Но ты даже не представляешь, как я счастлива, думая о том, какой женщиной ты стала – заботливой и доброй ко всем людям. Но больше всего я восхищаюсь твоим умением выдерживать любое испытание судьбы, не теряя при этом решительности и оптимизма.
Дорогая моя, эти качества понадобятся тебе в будущем. Мое здоровье неотвратимо ухудшается, но я верю в то, что Бог подарит мне еще несколько лет, которые я смогу провести с тобой. Но когда-нибудь нам все равно придется расстаться, такова жизнь, и с этим уже ничего не поделаешь. Но я уверена, что тебе хватит сил справиться с этим. Просто не забывай о том, что мне будет совсем не тяжело проститься с жизнью, потому что она была у меня счастливой, и я успела сделать все, о чем другие могут только мечтать. И ты – самое большое тому доказательство.
И когда тебе будет особенно грустно, вспоминай о тех чудесных мгновениях, которые были у нас с тобой. И прими мой уход как благословение, ведь я никогда не оставлю тебя. И даже в том случае, если покину свое тело, я буду присматривать за тобой с Небес, где, наконец, окажусь рядом с твоим отцом, которого мне так не хватает.
Я знаю, ближайшие несколько лет станут для тебя огромным испытанием. И я заранее прошу у тебя прощения.
Знаешь, ведь я молю Бога о том, чтобы ты в тот момент, когда будешь читать это письмо, все еще могла вспомнить меня такой, какая я сейчас. Но больше всего я хочу, чтобы ты нашла в себе силы понять и принять тайну, которая не давала мне покоя на протяжении многих лет.
У тебя есть сестра.
Карла, не отрывая взгляда, смотрела на эти слова до тех пор, пока ей не начало казаться, что они раздвинули остальные строчки письма и увеличились, заполняя собой все пространство листа.
У тебя есть сестра.
Как она могла скрыть это от нее? Всю свою жизнь Карла считала себя единственным ребенком в семье. Ее родители были, как ей казалось, самыми достойными людьми на планете, откровенность и честность для них всегда стояли на первом месте. И они научили ее этому. А через столько лет выясняется, что и это оказалось ложью. Карла не знала, можно ли вообще после такого верить людям.
Ребенком она очень хотела, чтобы у нее был братик или сестренка. Она даже придумала себе воображаемую младшую сестру, которую назвала Эмили. А родители подыгрывали ей – укладывали Эмили в кроватку рядом с Карлой, ставили дополнительный столовый прибор за обедом. Но никогда – никогда! – не упоминали о том, что настоящая Эмили существует. Настоящая Эмили существует, – отдалось эхом в голове Карлы.
Боже, как жить дальше? Она думала, что не переживет обмана человека, с которым она провела четыре года. А как пережить то, что ей лгали люди, которых она знала всю свою жизнь? Отчаяние накрыло Карлу новой волной, и перед глазами все поплыло.
Она напряженно смотрела на письмо, но строчки сливались, а голова начала мучительно болеть. Карле понадобилось огромное количество сил, чтобы справиться с собой и прочесть письмо до конца.
За пять лет до того, как я встретила твоего отца и вышла за него замуж, я забеременела. Мне было всего шестнадцать – я и сама на тот момент была ребенком и многого не понимала. Влюбилась в парня из нашей школы и совсем потеряла голову. Его звали Джеймс О'Хара.
После того, как мои родители поговорили с родителями Джеймса, меня отослали в дом для незамужних матерей. И еще до рождения ребенка убедили в том, что и для меня, и для ребенка будет лучше, если я отдам его на усыновление. Так делали многие девушки в то время, в особенности девушки из католических семей.
Я смогла лишь мельком увидеть свою дочь и убедиться, что она родилась здоровой. У нее были вьющиеся рыжие волосы, в точности как у ее отца. А потом монашки забрали ее от меня.
Ты даже не представляешь, как я страдала, очень долго жалела о своем решении. Разными путями я пыталась узнать, что случилось с моей дочерью. Но прошло время, и я поняла, что решение моих родителей было правильным.
А потом я встретила твоего отца. Я долго сомневалась, стоит ли рассказывать ему об этом. Я очень боялась, что, когда он узнает, что я совершила, то разочаруется во мне. А мои родители настаивали на том, чтобы я хранила в тайне «ошибки своей молодости» (так они это называли). Я все тянула и тянула с признанием, а время шло… Разве могла я рассказать об этом спустя год после нашей свадьбы? Или через пять лет? Или через десять? К тому же я понятия не имела о дальнейшей судьбе моей девочки.