— Пустынной улицей вдвоем с тобой куда-то мы идем… — пропела шепотом я сворачивая крышку стакана я.
— Я курю, а ты…конфеты ешь. — Глеб грустно улыбнулся. — и светят фонари давно, ты говоришь пойдем в кино, а я тебя зову в кабак, конечно. — продолжил напевать он.
— Ммм…восьмиклассница… — отпив глоток горячего кофе допела тихо я.
С недавнего времени, я стала думать о том, что любая девочка приходит в пору девушки, а из девушки в женщину путем какого-то происшествия. Тихое взросление на глазах родителей всегда протекает под натиском определенных проблем из окружающего мира, и общества вне родительского контроля. Это простоя истина, которая захватила меня, как своего мотылька. Почему молоденькие девочки обжигаются о сияние взрослого мужчины? Что заставляет этого самого взрослого парня быть мудаком? Почему его отношение к этому мотыльку ограничиться давлением и давкой в случае ее занудства?
Впрочем, рассуждения мои схожи с диванной философией, но, во всяком случае, я обжигалась об это сияние, но ответа на поставленные вопросы так и не нашла. Вместо прощения, и подставленные второй щеки по Божьим правилам, я предпочту стереть этого мужчину с лица земли, чтобы никто больше не пострадал от его рук. Чтобы девочки больше не летели на его сияние. Я смогу. Я ведь сильная, но почему тогда сейчас снова испытываю это неподдельное стеснение от блеска его темных глаз, которые так и продолжают прожигать меня своим блеском настоящего мужчины, которого когда-то в детстве я так любила? Глеб повернулся ко мне, и я, словно привороженная не в силах отвести взгляда с его глубоких глаз в которых увидела свое отражение. Свое отражение…не той Ло, что способна за себя заступиться, а той глупой малышки, что хотела повторить сюжет знаменитых голливудских фильмов, и была изнасилована, но возмездия только не получила. Глеб вынул из кармана своей куртки салфетку и стер мою красную помаду с губ.
— А раньше тебе она нравилась. — прикусив губу прошептала я, словно говорю не с подозреваемым, и даже не с человеком, которого ненавидела все эти годы, а человека, которого больше не могу назвать «мой».
— Я так много думал о тебе, Ло… — Глеб отпил очередной глоток и апатично покрутил в руках наполовину заполненный кофе стакан. — знаешь, если честно, то после срока, я хотел найти тебя и пристрелить.
— Что же тебе помешало? — поставив на вверх машины стакан, я положила голову на собственные колени. — у тебя наверняка были все шансы.
— Знаешь, мы с тобой похожи. — он вздохнул. — мы с тобой оба ищем ту гавань, где нам будет хорошо, впрочем, наверное, как и все. Пираты нового века и бороздим море мегаполиса зная на этой железной карте все бухты, где можем уйти, залечь на дно от слежки королевских фрегатов. Мы с тобой не боимся предательства, не боимся смерти, и приказов жирных князей, что стоят над нами, но только постоянно забываем, что над нами один только Бог, и он не позволяет нам лишать жизни других.
— Почему тогда ты лишил меня ее? — спросила шепотом я. — легкие деньги приманили меня, а тебя привлекла перспектива закапать мои секреты, и потушить мое солнце. Ты попытался меня потопить, но только я слишком сильно держалась за мачту, и в итоге, стала простым грязным мусором для всех. Знаешь, что самое страшное? Ты знаешь все мои тайны. Знаешь все мои шрамы. Знаешь, как волнуется мое море… — я скрывала скатывающиеся с глаз тяжелые капли слез, которые прятала ото всех все эти годы. — может быть, если бы ты убил меня, то я сейчас не мучилась бы.
— Ло… — он нежно коснулся своими пальцами кожи моих ног.
— И тогда бы я никогда больше не страдала… — не обращая никакого внимания на него продолжала шептать я.
— Лола, милая… — он поставил кофе на землю, и крепко сжал своими ладонями мои икры прикоснувшись губами к коленям. — что ты такое говоришь?
— То и говорю…ты знаешь обо все, что только можно, Глеб. Я доверила тебе все самое сокровенное, и ты… — всхлип. — и ты меня предал. Если бы тогда тебя не прижала полиция, то что ждало меня? Притон?
— Да. Я снял с тебя пробу, и ты могла бы стать одной из самых лучших куртизанок, но если честно, то я рад тому, что произошло. Ло, это многому меня научило, и после срока, я больше не имею никакого отношения ко всему этому. — Глеб скользнул ладонями выше. — я больше не занимаюсь проституцией, и не поставляю девочек в притоны.