— Малышка хочет побыть непослушной девочкой? — Виктор приторно улыбнулся игриво шлепнув женщину.
— Да. — она захихикала. — покажешь, как наказывают непослушных девочек?
— А ты этого хочешь? — Виктор спустил лямку с плечика Лиды и улыбнулся.
— Ну, милый, пожалуйста… — заскулила Лидия. — давай уже поедем домой.
— Знаете, Виктор Эдуардович, — Борис встал с места подав руку Славе. — возможно, Ваша спутница права. Времени уже много, а у меня дел еще большая стопка. Думаю, что мы скоро все решим с Вашим отцом, и тогда уже будем с ним думать о Вашем дальнейшем поведении. До свидания, Виктор и Вы, очаровательная дева.
— До свидания, Виктор Эдуардович, и Вы, милая. — проговорила своим томным с хрипотцой голосом Слава. — пойдем, дорогой. — ее изящная кисть обвила крепкую ладонь мужа.
Он уводит ее…уводит ее от этой роковой секунды, когда он готов упасть на колени, и молить ее о возвращении, обещать исправиться, бросить всех, кто так ласков с ним и к кому жесток он, но только бы эта женщина позволила вновь ему почувствовать вкус долгожданного воздуха без которого он продолжает задыхаться все время тревожной разлуки. Воздух, без которого он потерял вкус к жизни. Воздух, которым она наполняла его грешную душу позволяя быть тем, кого он прячет во время игр за масками плохих парней. Виктор кусал губы до крови сдирая нервно кожу, и сжимал кулаки стараясь сдержаться, чтобы прямо здесь не пуститься во все тяжкие. Борис нежно приобнял изящную талию Славы, и накинув на ее хрупкие, но такие сильные плечи свой пиджак, он открыл перед женщиной двери, и она улыбнувшись ступила за порог бара. Виктор не сдержался. Резким движением он опрокинул столкнул с себя Лиду, и выбежал вслед за бывшей женой. Между мужчинами завязалась потасовка. Получив грубый удар крепким кулаком, Виктор потерял равновесие, но быстро пришел в норму. Еще несколько минут Борис и Виктор продолжали наносить друг другу удары, пока Борис не вышел на финальную черту. Резким движением схватив юношу за грудки, он грубо прижал его к дверце машины, как вдруг ему в предплечье вцепилась Слава. В изумрудных глазах нарастали слезы, и Борис сдержался. Женщина встала между двумя свирепыми быками, и вздохнула. Отвесив хлесткую пощечину Виктору, Слава не сдержала слез. Одернув руку, словно обжигая ее о горящее пламя огня, она покачала головой не в силах сдержать эмоций. Виктор не мог смириться с тем, что женщина, хоть и его любимая женщина ударила его. Юноша хотел было толкнуть бывшую супруг, но Борис резко скрутил ему руку практически вывернув ее, но спустя секунду отпустил.
— Ты думаешь, что что-то стоишь, Славка? — прошипел Виктор. — ты такая же дешевка, как и все эти бл*ди, но только ты же… — он резко ударил кулаком в машину и его ладони затрясло. — ты мне, тварь, всю жизнь испортила. Чего ты добилась? Выскочила за этого старого урода, чтобы что? Что ты хочешь мне доказать?
— Витя… — донося робкий голос Лиды, что наблюдала за потасовкой, как и все зеваки у дверей бара.
— А ты вообще заткнись нахер. — прорычал молодой человек. — ты, — он посмотрел на Славу прожигая ее своим ненавистным взглядом. — ты еще ответишь мне за всю боль, что причинила.
— Слушай сюда, щенок… — хотел было поставить на место строптивого юнца Борис, но Слава нежно сжала его ладонь своей холодной кистью.
— Оставь его, он и так уже увеченный. — прошептала женщина покачав головой глядя в глаза Лиды, что вздрогнула, но не от холодного, пронизывающего ветра.
Глава 6
*Слава
Время лечит. Это избитое клише вешают каждому человеку, который вкусил боль, разочарование, глубокую обиду. Вешают каждому мужчине, что стал рогоносцем, что стал отцом для чужого ребенка, что похоронил всю жизнь из-за одной яркой звезды, которая рассмеялась в лицо от простой просьбы слов о верности. Вешают каждой женщине, что почувствовала вкус чужой женщины на губах любимого мужчины, каждой девушки, что связалась с тираном и теперь замазывает тонной косметики следы побоев, каждой девочке, что должна плакать от предательства отца. Время лечит, как ярмо на шею человеку, вместо петли, которую он связывает своими руками, чтобы просто заглушить это разъедающее потроха чувство. Она знала о предательстве мужчин все: предательство отца в ее шесть лет оставило свою метку на коже, как и его последнее «прости» перед тем, как он обрезал ее крылья, коими она неслась вдаль своей жизни. Предательство первого любимого мужчины, что лишил ее полета в стремительном беге сквозь облака. Отнятое у птиц волшебство полета, что забрал после развода с собой ее первый муж, который тоже заставил кожей чувствовать ее истязание плетью разочарования и боли. Ей нужна была поддержка, и, возможно, именно тогда появился Борис.