— Милая, я просто хочу, чтобы ты была тем человеком, что разделит со мной любое бремя. Я не хочу, чтобы между нами были тайны. Слава, черт возьми, ты часть меня. Самое лучшее, что есть в моей жизни. — нежно сжав ладонями хрупкие кисти жены Беркут прижал одну из ее рук к своей щеке. — я хочу, чтобы ты знала все, что меня окружает, знала, каким воздухом дышу я, какое небо вижу и самое главное… — он вздохнул.
— Что самое главное, Борь? — Слава аккуратно села на корточки склонив голову на бок так, что ее роскошные, мягкие волосы плавно метнулись на правую сторону, как самый идеальный маятник.
— Какую женщину люблю всем сердцем, словно привороженный. — прошептал Беркут.
— Я не хочу портить твою жизнь. Не хочу, чтобы после ты ненавидел меня так же, как и он. — Слава опустила глаза. — он сказал, что я дешевка, что испортила ему жизнь, но только я не виновата… — тонкие струйки слез медленно скатились по ее щекам ударяясь о мужские колени. — я не хочу снова быть преданной.
— Он глупый. Он щенок, что не смог различить среди бутафории настоящий бриллиант. — Борис нежно обнял Славу успокаивающе целуя ее в лоб, словно маленькую девочку.
Она замолчала. Слава не понимала главного, что он полюбил ее не за красоту, не за роскошь ее бархатных волосы, и даже не за безупречную фигуру, а за то, что она Слава…его малышка Яся с самыми красивыми глазами, что способны вернуть в детство. Ее руки готовы были буквально опустились в чувстве дикого саморазочарования. Неужели она действительно виновница всех мужских проблем? Быть может, ей нужно просто исчезнуть? Слава плакала, словно девочка, что разбила коленки и никто не может подуть ей на ранки. Мужчина потянул ее к себе, и стоило Славе ощутить всем своим нутром это горячее, до безумия и боли волнующее чувство, какое обычно женщины ощущают во время первого раза с новым партнером, как она растаяла. Беркут целовал ее мокрые, соленые от горестных слез щеки, гладил по мягким волосам и шептал, как безумно любит ее. Он был с ней нежен так, как в первый раз мужчины стараются быть чуткими, чувственными, понимающими женщин. От ласковых поцелуев ее губ, до самых сладких поцелуев самого главного чрева женщины. Она чувствовала себя королевой его бала, его полярной звездой, стрелкой верного компаса, заблудившегося в собственном забвении путника. Он прикосновений до взгляда она была его.
Яся скинула с себя лишнее, но только оставаясь совершенно нагой, она продолжала стесняться. Она продолжала стыдливо прикрывать возбужденную грудь даже от него…Копна черных волос, рассыпавшихся по ее гладкой спине длинной до ягодиц, отдаленно напоминала Беркуту русалку. Сирену, что приманивает своим нежным личиком и сладким голосом одиноких, заблудившихся в море моряков, что готовы любое золото предложить на в обмен на ее сладкий поцелуй. Она сделала это впервые. Сегодня она впервые полностью обнажилась, и Беркут впервые смог разглядеть эту безупречную женщину без лишних тряпок. Начиная контуром идеального личика, и кончая греческой стопой, она была одной из самых роскошных женщин. Борис помог Яся раскрыться. Неуверенно убирая хрупкую кисть, она оголила перед ним свою аккуратную с чувственно вздернутыми сосками грудь, мягкий животик с ярко-выраженной талией, что плавно переходил в полные, упругие бедра, ягодицы. Сегодня он открыл Ясю совершенно иной. На правом бедре ажурно выведена, словно дорогими чернилами японская гравюра «Страсть». Безупречная, бледная кожа придавала ей аристократичности, что вызывало еще большее вожделение наивысшего наслаждения. Секс происходящий в состояние настоящей агонии неподдельной страсти. Пропитанная вся сладким медом она на казалась настоящим десертом гурманов, и тем слаще секс с ней, как в первый раз. Сегодня он сочинил для нее тот самый эротический роман, что заставлял голосок срываться до истошных криков удовольствия и стыда.
После страстного соития тел, Яся еще долго нежилась ощущениями атласной простыни по ее бархатному телу, и не хотела двигаться. Изящная кисть водила о мужской груди, вырисовывая все линии, шрамы. Простынь мягко легла на ее правый бок закрывая от мужского взора все ее женские прелести, как только она перевернулась на левый бок, чтобы считать ладонью каждый удар его сердца. Беркут нежно сжал пальцы супруги, и она блаженно улыбнувшись, припала к его груди забываясь в нем, теряя все нити с реальностью желая дышать его воздухом, жить его жизнью, видеть его глазами, но вдруг, Ясю выдал тяжкий выдох, который не остался не замеченным.
— Я никак не могу выбросить из головы новую пассию Виктора. — вздохнула Слава. — ты видел синяк на ее лице?