Глава 15
*Кира
Она открыла глаза, и услышала сопение. Резко подтянуться не получилось, ибо боль сковывала левый бок так сильно, что любой поворот тела причинял невероятную, ноющую тягу. Придерживая ладонью живот, Кира медленно выпрямилась на больничной кровати, и осмотрелась. Белые давящие стены больничной палаты, тусклый свет, который попадал в комнату из-под натиска темных, задернутых штор. Прохладный ветерок заставлял тяжелую ткань приподыматься, и впускать холодный воздух внутрь. На прикроватной тумбочке стоит высокий стакан, пластиковая тарелка с фруктами, а на полу бутылка минеральной воды. Сопение постепенно смешивалось с легким похрапыванием, и привлекало внимание. Сначала женщина думала, что это кто-то из соседней койки, но, когда фигура возле кровати зашевелилась, девушка увидела сонного Беркута. Она попыталась его позвать, но шепотом, ибо спящие в палате две соседки могли проснуться, а возраст их был уже достаточно солидный. Шепот не помог. Кира взяла небольшой апельсин с тарелки, и бросила в спящего мужчину. Борис резко дернулся, и апельсин сам упал в его раскрытые ладони. Он улыбнулся, но по возмущенному взгляду женщины понял, что что-то не так.
— Беркут… — прошептала Добровольская. — что я тут делаю???
— Пойдем в коридор. — мужчина кивнул в сторону открытой двери.
Кира не могла сама спуститься с высокой койки. Боря аккуратно взял ее на руки, и полубоком вышел в коридор, чтобы ничего не задеть и не воспроизвести шума, как мог. Посадив женщину на длинный диван, он осторожно положил ее прижатые друг другу ступни на свои ноги, а после нежно погладил их. Нежная кожа сразу же покрылась мурашками, и девушка улыбнулась. Короткая футболка-топ, прикрывающая ее грудь до середины ребер, и свободные шорты делали ее практически обнаженной, ибо от холода, царившего в стенах коридора, напряглась ее грудь, и отвердевшие соски прекрасно просвечивались сквозь хлопковую ткань вещи. Беркут в смущении отвернулся, но сглотнув ком, посмотрел на девушку. В ее бесподобных серых глазах было что-то такое, что обычно считают магическим влиянием, но он хотел смотреть в ее глаза. Хотел видеть в них отражение себя.
— Беркут, сколько я уже здесь? — спросила Кира поджав пальчики ног. — что случилось?
— Ты не помнишь? — мужчина облизнулся. — ты и еще трое девушек хотели убить Шакира, но все пошло не так, как хотелось вам. Подручный этого парня прострелил тебе бок, и…
— И ты привез меня сюда. Помню, как ты тряс меня за плечи, и просил не засыпать.
— Да, и это тоже. — Беркут хмыкнул, словно застеснялся проявления таких чувств, как волнение за эту девушку. — да. Ты была в отключке три дня, кстати.
— И все это время ты был рядом? — удивилась Кира. — Борь, почему?
— Ну, ты всегда была мне, как сестра, и я…
— И ты… — она коснулась нежной кистью его грубой щеки. — и именно поэтому ты решил мне помочь? Почему же тогда я тебе не верю?
— Ты заблуждаешься, милая. — Боря поцеловал ласковую кисть и вздрогнул.
— Я хочу домой. Отвези меня домой, пожалуйста… — прошептала женщина.
— Но если тебе станет плохо? — мужчина скривился. — Кир, я не могу.
— Если ты этого не сделаешь, то я уйду сама.
Девушка резко скинула свои ноги, и хотела было пройти в палату за вещами, как вдруг боль скрутила ее живот, и судорога пробежала от кончиков пальцев левой ноги до бедра. Кира упала на правое бедро, и резко ударила кулаком по полу. От сковывающей ее боли накатывались слезы…
Кира лежала на своей больничной койке, и хныкала от бессилия, которое сковало ее движение, словно оковы пленницы. Она знала, что не должна быть здесь, но сделать шаг составляло для нее страдания. Почему все случилось так? Девушка не понимала. Утренние разногласия с Беркутом вынудили ее прогнать мужчину прочь, чтобы тот прекратил мозолить ей глаза, но на секунду, она поймала себя на мысли, что ждет, когда он придет снова к ее постели, и просто подержит за руку. Что-то было в его прикосновениях особенное.
Он говорит, что она для него, как сестра, но только может ли брат относится к своей сестре с такой нежностью? От каждого прикосновения дрожит не тело, а сердце, и смущенный румянец заставляет щеки розоветь, словно только что ты играл на морозе в снежки. Тех двух пациенток выписали ближе к вечеру, и старушек забрали родственники. Кира осталась одна на растерзание собственным мыслям, и чувствам. Она достала телефон, наушники и улеглась поудобнее. Первая песня заиграла в ушах, и девушка закрыла глаза. Сон не шел, и она просто лежала, вспоминая смущенную улыбку этого взрослого мужчины. Да, его нельзя было назвать порядочным человеком, да и к числу моральных уродов приписать его не получалось. Кто же он такой? Что скрывает его суровый взгляд? Тонкую душевную организацию или темного тирана?