– А это почему?
– Ты, когда стреляешь с упреждением, ведёшь луком, чтоб цель в прицеле встала? – Вестимо веду! – Телескопом тоже вести можно, там часовой привод в станине. С одной скоростью поведёшь, звёзды встанут, с другой – как раз астероид. Так можно отличить на пластинке, что есть что. Ну вот, Бобёрко стал уже эти фотопластинки разглядывать в микроскоп, де ещё с фотоумножителем. Да ещё наделал фотографий разных камней, металлов, и так далее – для сравнения. Так и оказалось, что есть астероиды из камня с углём, есть просто из камня, а где-то один из двух десятков бывает из камня с железом, никелем, и так далее. Некоторые говорят, это осколки разбившейся планеты, вроде нашей. – А проверял кто? Может, блестит так же, да не то? Колчедан вон тоже на золото похож, как глянуть… – Вот тут и начинается сказ про незадачи. Один такой астероид каждые несколько лет пролетал мимо Хейма, и заманчиво так блестел металлом. Вот старый Хвитсерк и надоумил тинг в Кильде снарядить к нему полёт – мол, вдруг это не астероид, а космический корабль неизвестно чей, и сокровищ на нём несчитано? Он тогда, конечно, ещё не был старым Хвитсерком. Сам и полетел, со стратопо́дия[81] «Ванахейм» на открытых ракетных санях, три дня в скафандре, видит – летит не корабль, а глыба, опечалился, конечно, но выстрелил в неё из ручницы, щитом прикрылся, осколки в щите застряли, оказалось – там и железо, и платина, и даже платина альвов[82]. Всё по Бобёркиной науке.
– Недомысел, где ж он тут? Одни любомудрие с молодечеством пока!
– Дойдет и до недомысла. Серебро с золотом, и те застят глаза немалому числу мужей, а тут платина альвов. Хвитсерку-то хотелось инопланетный корабль найти, а вот у сына его математика с логикой вышли послабее, чем жадность. Скиллинги на солнечный парус и ракету он собрал всё больше на отцовой славе. Как Альдейгья, Остров, Кильда, и Бирка вошли в долю, так дальше и начался недомысел. Аскольд сам вёл расчёты, ни с кем не сверялся – не хотел делить добычу. До астероида долететь и парус поставить отец ему помог, да там и помер.
– Сильная участь, – Пальнатоки не смог сдержать восхищения.
– Тут случилась первая незадача. Хвитсерк с посадочной ступенью и справой остался на астероиде, масса изменилась, хоть и на малость, а в Аскольдов расчёт это не пошло. Парус тянул астероид две дюжины лет, так что накопилось достаточно ошибки, чтобы ещё через дюжину лет он врезался в земной круг. Точно в Мидхаф чуть поюжнее Акраги.
– А что стало б, если б врезался?
– Легче сказать, чего б не стало: Акраги с Тингеборгом. Смыло бы, да и всему Мидхафу мало б не показалось. Ну, тут уже Этлавагр отрядил ракету с атомным зарядом. Заряд сработали в Айкатте, расчёт вёл сам Фейнодо́ксо сын Иоло. Взорвали, свет от заряда сжёг парус, а астероид отклонил достаточно, чтоб он вышел на эпицикл.
– Эпицикл?
– Значит, летает теперь почти по кругу, как луна, только поближе. Но первый Аскольдов недочёт всё ж не прошёл даром, потому что ход его не по вращению земного круга, а попятно. Значит, хочешь долететь до платины, взлетать надо тоже против вращения. Представь, что ты поворачиваешься посолонь, а заодно кидаешь камень противусолонь.
– Ладно не выйдет. А остатные незадачи, что про них?
– Вторая незадача механическая. Что толку в платине, если она летит в тысяче рёст[83] у тебя над головой? Надо её как-то на твердь опустить, а как? Замедлить и уронить, так часть испарится, часть в куски разлетится, часть дыру в земле пробьёт, так что замаешься выкапывать. А третья – это уже дело с экономикой. Даже если ты эту гору платины и посадишь каким-то чудом одним куском, металл враз обесценится. Что уже потратили, и то не возместится. Так и летает, а Аскольд не то что остался без сокровища, а этлавагрский епарх на тинге потребовал с него виру за ракету и за тролль-камень[84], что пошёл на заряд.
– Недомысел, ничего себе – едва два города не угробил! Что ж… Мой промысел, и в нём от жадности беда вышла. Про верфанскую горную войну слышал?
– Как не слышать, не два, а три города разорили.
– Эрске́ренскраг, тот вообще дотла сожгли. Прав ты, золото глаза застит. Фа́лскефельт сотник, всем йомсам позор, он на Стейнгла́дово золото не повёлся бы, так и война б не началась. Треа́кти скальд, он про то побоище так сложил, могучие мужи плачут. – Пальнатоки вполголоса напел:
– Теперь объясни ты мне, только заранее обещай, чтоб не в обиду, – Самбор потеребил бородку.
Пальнатоки поднял бровь и кивнул.
– Вы, йомсы, ведь сражаетесь за золото?
– Не только, ещё за серебро, и за медь, и даже за хлеб иногда, или рыбу – чем заказчик платит. Твоё сопровождение, за него мне братство электротехников как раз пять номисм определило, и все путевые издержки, даром что и один бы ты, чаю, не пропал, не зря назван, как назван. Схоласт усмехнулся: – Назвали б меня, как обычай велит старшего сына, был бы Духополком. – Самбор тебе больше подходит. Ты, видать, и в братстве важная птица, раз так о тебе пекутся. Поморянин гордо крутанул ус, но тут же покачал головой:
– Дело не во мне, а в том, что я придумал.
– А что ты придумал? Или это тайна?
– Тайн нет, это против устава братства. Затем я и е́ду в Вурилох – рассказать Рёгнвальду изобретателю о моей работе, и искать его совета.
Пальнатоки обратил внимание на движение справа от себя. В кресле через проход, учёного вида старец, сидевший напротив успокоившегося и вроде бы даже задремавшего вождя с чимаром, оторвался от книги и уставился на Самбора. Трудно было точно разобрать породу этого старца, но по справе его следовало определить как винландского альбинга[85]. Единственным видимым оружием ветхого книгочея был лежавший на полке клеймор[86] в ножнах, обтянутых мехом. Оценив уровень угрозы как исчезающе низкий, йомс снова обратил взгляд на поморянина. Тот продолжал:
– После ужина, расскажу тебе, идея не такая сложная. Но сейчас я вот о чём, и ещё раз – не в обиду. Сам, верно, знаешь – про йомсов с недавней поры говорят всякое. Фалскефельту с отрядом Стейнглад золото заплатил? А раз так, что ж в том деле не по закону?
Пальнатоки рассердился, тут же сообразил, что обещал не брать обиды, перевёл дыхание, и объяснил:
– Йомс, он берёт плату за то, чтобы сражаться с другими воинами, или кого-то защищать. Йомс верен слову, не ссорится с товарищами, добычу делит с ними поровну, не делает того, что карала бы вира, не отступает перед сильным, и не нападает первым на слабого – ни за какую плату. Вот он, наш закон! А Фалскефельт не только город сжёг с сиротским приютом, он перед этим ещё горному старшине Тико, что с ним без оружия на переговоры вышел, голову снёс. И всё за Стейнгладово про́клятое золото. Досада, что окно не открывается, а то каждый раз, как имена эти повторю, плюнуть охота.
Пальнатоки невольно глянул сквозь слегка затемнённое вверху стекло. Под вагоном, сколько мог окинуть взгляд, закат золотил море пятиаршинной травы, по поверхности которого гнал волны ветерок. С юга тянулись три почти неприметных следа, как будто что-то двигалось сквозь траву. В настоящем море, такие следы могли бы оставить подморницы на перископной глубине. Йомс уже собрался насторожиться, когда вместо перископа из травы показалась покрытая грубой бурой шерстью голова мегатерия. Животное вывесило по ветру длинный трубчатый язык, словно пробуя воздух, повернуло голову влево-вправо, отчего по более светлой гриве вдоль хребта тоже прошла волна, как по траве. Наконец, мегатерий, словно удовлетворившись произведённым неизвестно на кого впечатлением, втянул язык обратно, и вновь скрылся из вида.
– По чести ваш закон, – после недолгого раздумья заключил поморянин. – И по рассудку, и по чести. У нас на Поморье говорят, что выше похвалы закону нет. А что ж сталось с Фалскефельтом?
– След простыл. И найти теперь трудно. Он, чаю, к Гнутому Острову подался. Туда и закон наш не достаёт, и наёмничью работу сыскать легко. Колошенцы, они не посмотрят, что в Йомсборге сход его заочно из йомсов выгнал, как слово дошло. А ещё до того в Айкатте на тинге вне закона объявили, и горняцкое братство за голову награду выставило. Встретишь его часом – постарайся так убить, чтоб лицо не задеть. Горняки, они три марки золота за голову дадут.
– В марках ли дело? Чтоб доконать клятвопреступника и детоубийцу, многие б ещё и приплатили?
– И то, – йомс обрадовался пришедшей мысли. – Кто поупёртее, тот, чаю, и на Гнутом Острове его найдёт. Тиковы товарищи, может, если живы остались.
– Выгнать, значит, из йомсов могут. А как попасть в йомсы?
81
Стратоподий – высотная платформа, поддерживаемая аэростатами, для запусков космической техники из стратосферы.