Хотя и в Лимене Мойридио кто-то врал, пока жирный афедрон не отвалится и не упадёт, чавкнув, на блестящий мраморный пол под сводами, отделанными смальтой, а дюжиной саженей выше ещё кто-то отсиживал свою тощую сплющенную задницу в башне, смотря на звёзды и планеты, и писал: «Мне не достанет земного круга и отведённого мне Мойрами времени, я хочу постичь тысячу сфер и все времена[312]
«. Немаленькое устремление, но, как говорит Вамба Меткий, «по большой цели и промазать труднее». Половинки герметической двери скользнули в стороны. Я вступил в шлюз. Дверь за мной закрылась, зашипел воздушный насос: давление на камбузе и в химических микроэргастериях поддерживалось на одну восьмую атмосферы ниже, чтобы равно воспрепятствовать распространению запахов, прельстительных или тошнотворных. За второй герметической дверью воздух был насыщен ароматами ергача, теобромы, и корицы. Унферт с Кинериком и двумя не представленными мне телехронистами на побегушках ещё не подоспели, зато телеприёмник плотно обсели только что отстоявшие вахту механики с электриками, и прибившаяся к ним оружейница. – Что смотрим? – спросил я. – Сами в толк не возьмём! – сказала оружейница. – Шкипер, может хоть ты нам объяснишь? В кинескопе, зеленовато-зернистое свечение люминофора отображало резкие тени на поверхности одного из металлических астероидов, выведенных на эпициклы вокруг Хейма. Рядом с глыбой висела, медленно вращаясь вокруг оси симметрии, плавильня. Руны в правом нижнем углу гласили: «Наружный телескоп четыре». – Как не возьмёте? – удивился я. – Смотри внимательнее! На почти незаметных по сравнению с астероидом и плавильней ракетных санях разместились трое – двое у безоткатного ружья, один у светового телеграфа. Передача была направлена на осевую часть плавильни. Я попытался разобрать череду вспышек, прерывисто освещавших скафандры ездоков: «Птяь пудов платины или разрывныи в сферическое зреклао»… – Так. И здесь грабят.[313]
О языке повествования
Участники повествования говорят преимущественно на танско-венедском языке, образовавшемся в результате слияния двух более древних наречий. В танско-венедском есть и довольно много заимствований из третьего древнего (но еще живого) языка, этлавагрского. Поэтому книгу можно считать переводом с танско-венедского на русский, где вместо этлавагрских слов вставлены слова с греческими корнями (например, асирмато или диоптр), имена и географические названия танского происхождения звучат, как скандинавские, а венедского – как славянские. Следует заметить, что до начала ХХ века на севере Европы был в употреблении гибридный язык (пиджин), основанный преимущественно на русском и норвежском. Он назывался «Руссенорск» и использовался моряками и купцами, участвовавшими в поморской торговле. Кстати, известная фраза «Моя твоя не понимай» – пример грамматически правильного предложения на Руссенорске, которое переводится, как жалоба на трудность общения. Для удобства читателя, при первом появлении в тексте трудных имён или слов, в них обозначено ударение. В книге также использовано изрядно других языков, диалектов, и наречий, существовавших или существующих в различных медвежьих углах нашего мира или киберпространства. Гутанский язык, сохранившийся только в личных именах и топонимах, основан на визиготском. Для разработки тиванского языка использовались языки племён пуэбло. Уэлихский язык приблизительно соответствует арауканскому, колошенский – тлингитскому, и так далее.
Технология
Количесство фантастических допущений в книге минимально, большая часть описанных технологий существовала или разрабатывалась на Земле. Например, дирижабль-авианосец Akron мог нести до пяти самолётов. Подводные лодки-авианосцы строились императорской Японией во время второй мировой войны (класс «Сен Току»). Летающую подводную лодку разрабатывал в 1930-е годы советский воентехник Борис Ушаков. Гиропланы книги соответствуют автожирам, строившимся в немалом количестве до второй мировой войны. Существовали два самолёта с атомными реакторами на борту – советский Ту-119 и американский NB-36H. Атомный экранолёт в книге можно рассматривать как гибрид гигантских экранолётов (например, КМ конструктора Алексеева) и этих прототипов атомных самолётов. В свою очередь, описание аспидоплана в значительной степени основано на проекте Роберто Бартини ВВА-12 («Вертикально взлетающая амфибия»). Систему наведения для управляемых бомб и ракет с использованием голубей разработал вскоре после второй мировой войны Беррес Фредерик Скиннер. Химический лазер был предсказан советскими учёными Басовым и Ораевским в шестидесятые годы прошлого века, а впервые построен спустя десять с небольшим лет в Америке. Газовую фокусировку пучка заряженных частиц для применения в лучевом оружии описал Никола Тесла. Циклогир был изобретён Джонатаном Эдвардом Колдуэллом в 1927 году, в 1930-е годы было построено несколько летавших прототипов. Проект гигантского ледяного корабля был разработан для британского адмиралтейства Джеффри Пайком. Паровые самолёты и даже вертолёты строились и летали – самолёт Густава Уайтхеда ещё в 1899 году (правда, в опытном полёте кочегар получил ожоги), вертолёт Луи Ганьона в 1902 году, биплан братьев Беслер в 1930-е годы. Проект термоядерного космолёта «Дискавери II» разрабатывался Вильямсом и соавторами для НАСА уже в начале этого века. Атомный реактор-«самоед» был впервые описан советскими учёными Фейнбергом и Кунегиным в конце 1950-х годов. Опытные термоядерные реакторы по схеме «токамак», придуманной академиками Сахаровым и Таммом, строились с 1950-х гг. Подземную лодку пытались построить в нескольких странах, включая фашистскую Германию, дальше всего дело вроде бы пошло в СССР (проект Бабата и Покровского с атомным реактором). Более того, некоторые совершенно бредовые виды оружия или транспортные средства, упомянутые в книге, например, лопата-бомбомёт или эндоцикл, имеют реально существовавшие прототипы.
313
Кода. Ралланд. История Танемарка велась обычно с первого Кнутлинга. При каждом упоминании этого обстоятельства его потомок Сеймур надувался, как брачующийся самец жабы, и гладил висевший на груди древний оберег в виде черветелого змея. У дядюшки, светлая ему память, были свои слабости. Откровенно, причин для гордости не было – не то чтоб это был самый первый танемаркский властитель. Через все тёмные века, события, зачастую кровавые, рассыпали целую череду имён. Историки просто выбрали отправную точку именно в пределах того полувека, когда на юго-западе Янтарного Моря ровно ничего драматического не происходило, а по окончании этой передышки, у танов уже имелись свои хронисты, что вели летописи по последнему слову исторической науки, то есть сроки правлений и законоговорительств у них мало-мальски сходились. Того же никак нельзя было сказать о хронологии чехарды правителей, предшествовавших первому Кнутлингу. Правили, да и жили, они обычно недолго. Зачастую на владение одной землёй, что в более просвещенное время сгодилась бы на наделы для пяти бондов, покушалось столько же самопровозглашённых конунгов, что тоже не могло не привести к путанице. Взять даже предыдущего конунга, завоевателя, острослова, и мучителя. Времена его рождения и смерти были известны довольно точно, если отмерять по рунным камням и законоговорителям. Но стоило добавить в сопоставление и этлавагрские хроники, как получалось, что в первый поход на Лимен этот завоеватель отправился, ещё когда не только что не брил бороды, а скорее всего и читать-писать толком не научился. Так что первый Кнутлинг просто положил конец путанице. И то, не он сам, а его историографы. Всё равно это заслуживало лучшего прозвища, чем просто «Старый». Это даже если не вспоминать заслуги в собаководстве. Но суд истории прихотлив. Хочешь, чтоб тебя назвали «Просветитель», а назовут «Невысоким», или ещё как-нибудь. Или взять покровителя лётчиков – тот «Парящий», а вот покровитель аэронавтов… // С такими мыслями, Горм сын Рагнара в последний раз пробежал глазами по приборам – все параметры в пределах допустимого. – Пора, – сказал конунг. – Пора! – повторили Бланид и Бевинн. – Но зачем всё-таки? – спросил Буах. – Зачем? Если ты сердцем понимаешь, объяснения ни к чему. – Горм покачал головой. – А если не понимаешь, никакие объяснения не помогут. // Конунг плавно двинул сдвоенный рычаг, как на корабельном машинном телеграфе. Пол под ногами задрожал, стрелка аиссометра двинулась. Защёлкали фотокитоны. На струях пара, разогретого звёздным жаром термоядерного синтеза, замок Коннахт степенно поднялся в воздух.