БАХ! ТАРАРАХ! БА-БАХ!!!
В дверях стоял человек с обнаженным мечом в руках.
27
Пятеро наверху
Да, это был Джаксиан Тарпит. Разумеется, это был Джаксиан Тарпит, Кто еще это мог быть?
Начиная с этой секунды события начали развиваться гораздо быстрее, и ситуация сделалась довольно-таки запутанной. Взять хотя бы два оставшихся факела — они шипели и плевались искрами, то почти угасая, то снова разгораясь. Майана то возникала, когда дальний конец зала освещался вспышками молний, то проваливалась в небытие. Мы попеременно оказывались то в непроглядном мраке, то в ярко освещенном зале. Раскаты грома сделались такими громкими и продолжительным, что думать стало затруднительно. Весь храм, казалось, сотрясался от этого грохота.
Все это в некоторой степени извиняет неважное качество моих наблюдений. В том, что касается событии после появления Джаксиана, мои воспоминания иначе как очень отрывочными не назовешь.
Я помню, как бежал к Шалиаль, которую видел короткими выхваченными из темноты мгновениями, повернутую то так, то этак — она все еще боролась с Фотием. Все ее движения в промежутке между этими мгновениями были скрыты темнотой и не фиксировались глазом. Она была как героиня в книжке с картинками, и кто-то невидимый перелистывал страницы.
Точно так же видел я Джаксиана, бегущего от дверей с мечом наготове. Он походил на серию рисунков тушью. Длинная черная тень опережала его. С каждой новой картинкой он скачком перемещался ближе к нам.
Кажется, я схватил Шалиаль за руку, как раз когда Фотий отпустил ее, словно мы бежали эстафету, а она была палочкой. Я помню, что она была со мной, что я обнимал ее, что мы снова приближались к двери, когда лязг бронзы возвестил о начале поединка.
Я помню, как она вскрикнула: «Джаксиан!» — прямо мне в ухо.
— Он сейчас догонит! — заверил я ее и потянул прочь из Обители Богини. Она не хотела бросать его, хотя у меня нет ни малейшего представления, каким образом она надеялась ему помочь.
Выбегая из дверей, я оглянулся и увидел выхваченные вспышкой молнии две фигуры воинов; они словно застыли в разгар боя. Золотой шлем Балора сиял на голове у Фотия, а Джаксиан, все тело которого было мокрым, блестел серебром, как статуя Майаны на заднем плане. Лишенная тела голова, сражающаяся с обезглавленным телом.
А потом мы с Шалиаль вывалились под дождь, и тут же нас чуть не сдуло. То, что казалось из помещения безумной ночью, снаружи оказалось кромешным адом. Дождь хлестал больнее кнута. И темнота… скорее слепота. Если вам когда-либо в жизни приходилось бежать по верхушке пирамиды с глазами, залитыми тропическим ливнем, волоча за собой сквозь пену прибоя визжащую женщину, вы поймете, что я ощущал. Если же нет, вам этого не понять.
Шалиаль хотела вернуться спасать брата. Я хотел найти лестницу.
— Мы все теперь воины в Занадоне, — говорил Джаксиан, имея в виду то, что все здоровые и крепкие мужчины записались в ополчение. Но я видел, как Фотий одолел Ториана, и понимал, что мечник-любитель вроде Джаксиана тем более не имеет никаких шансов. Я думал о Джаксиане как о покойнике, а Балор не может быть безбородым…
Прошу прощения, не забегаю ли я вперед?
Похоже, забегаю, хотя в тот момент я вряд ли думал слишком связно. Ториан загородил тайный проход, так что жрецы никак не смогут на заре провести в Обитель Богини поддельного Балора. Зато им известно, что он находится наверху и что публичная церемония начнется утром, с рассветом. Возможно, они придут к выводу, что это Фотий перегородил им дорогу. Еще они могут прийти к выводу, что он сделал это с какой-то гнусной целью — чтобы его с Шалиаль никто не беспокоил. Тогда им останется только ждать и надеяться, что она переживет это знакомство и что Фотий сможет сам облачиться в доспехи бога и выйти к народу без их помощи.
Но Балор изображается исключительно с пышной бородой до груди, а Фотий свою бороду утратил. Ториан мертв или искалечен. Джаксиана вот-вот разделает на котлеты Фотий. Моя борода не выдерживает критики, а у Шалиаль ее и вовсе нет. Так что вся затея с подменой терпит крах.
Очевидно, Джаксиан, устыдившись своей трусости, решил принять участие в спасении сестры. Я наврал ему с три короба, говоря о планах подъема на вершину пирамиды с помощью стремянки. В принципе двое мужчин в тихую ночь и смогли бы забраться так, но это было решительно невозможно сделать в одиночку, тем более в такую грозу, — и все же ему это как-то удалось, иначе откуда он взялся? Значит, где-то есть лестница, и я твердо вознамерился найти эту лестницу, чтобы спуститься по ней с Шалиаль.