— Да послушай же! — но говорить он не может. Борется с ней взглядом, и Дельфина чувствует, как почти остановившаяся кровь в его жилах застывает льдинками, режет изнутри. Когда рисовал Герцогу карту, когда говорил: “Сожгите душу Островов!” — он должен был знать, что настанет день сегодняшний. Он верил, что уничтожит Острова, а сестренку от регинцев убережет. Небо, Море, боги и демоны всех народов — еще вчера он верил, что ее крови не будет на нем! Вот она, настоящая его казнь! Душа Островов, беззаветная, синеглазая. И убьют ее завтра не регинцы, а свои за безумную попытку его освободить. Потому что она действительно не способна поступить иначе.
Дельфина сжалась от почти физической боли. Она видела, что чувствуют другие, ад в душе Теора ощутила всем нутром. Она, выходит, пришла его мучить, пришла, как худшая и последняя его кара.
Теор взмолился:
— Пощади меня. Уходи…
И на сей раз Дельфина отступила. Признала: единственное, что она может для него сделать, — это поблагодарить стражей за терпение и бежать, пока никто не разгадал ее замысел…
И тут все изменилось.
— Дельфина! А я-то надеялся, что ошибаюсь! Вот, значит, что ты задумала!
Она запомнила это навсегда: кипяток животного страха, обдавший ее, как волна, помертвевшие глаза Теора. Оглянулась, прекрасно зная, что увидит. Алтим на каменной гряде, взгляд строго-отчужденный, рука вынимает кинжал. Вот теперь пощады не будет…
Дельфина слабо зашептала:
— Сынок, пожалуйста…
— Не смей больше называть меня так!
Теор рванулся со всей силой, на какую бы сейчас способен.
— Режь веревки! Ну же!
Алтим звал остальных, и они выбежали на подмогу.
— Вот так дела, Лан! Приволочем Совету Жрицу! — на лице Норвина цветущее “Наконец-то!”. Все лучше, чем стеречь подыхающее чучело у столба.
Лан еле слышно ответил:
— Может, она права? Слишком далеко мы зашли.
Распухшие веревки отпустили Теора. Лодка Дельфины осталась по ту сторону гряды, то есть за спинами стражников. “Мы отрезаны”, — признала островитянка. Ее план легко мог провалиться, и это случилось. Особого выбора теперь не было. Только бежать к отмели по правую руку от хижины, и искать где-то прибежище. А что потом делать, Дельфина понятия не имела. На крошечном островке надолго не спрятаться, а Теор — чудо, что вообще держался на ногах. Прибой встал на их сторону, отбросил погоню назад, дав беглецам время достигнуть мелководья. Сумерки накрыли их зыбкой сетью теней.
Добрые боги рассыпали по всему Ожерелью валуны в человеческий рост — настоящий лабиринт камней с укромными щелями. Будто вернулись дни, когда Дельфина здесь играла в прятки. Под коленками скользили черные гладкие гальки, песок, а может, и скорлупки от давно вылупившихся черепашат, по телу бегали холодные мурашки. Море стучало в висках, Синие Ленты, как потоки воды, струились меж черных волос, заливая берег. В жилах Теора, должно быть, все же текла могучая кровь богов. Трех суток истязания не хватило, чтоб убить его. Более трех суток понадобилось ему много лет назад, чтоб родиться. Он выбрался на берег, и лишь тогда чудо иссякло. Он махнул ей рукой “Беги!”, ухватился за валун и тяжело рухнул на землю. Дельфина смутно запомнила, как тормошила его, умоляя подняться, отказываясь признавать очевидное: даже выносливости Теора есть предел. Кажется, он прошептал: “Что ты натворила, дурочка…”.
Перед ней вырос Норвин и повторил то же самое:
— Что ты натворила, Жрица!
Алтим и Лан прочесывали многочисленные норы среди камней, и Норвин не спешил их звать. Выслужиться перед Арлигом хотел сам.
Дельфина оказалась совершенно не готова к удару. Думала, Норвин спросит, зачем она это сделала. О боги, она думала, с ней будут разговаривать! Ведь сама же учила на Острове Леса детей — вырубить противника как можно быстрее. Норвин обошелся с ней, как с регинцем, которого надо взять живьем. Кулаком в лицо — на мгновение мир исчезает. Рука безжалостно рванула Дельфину за волосы, заставляя встать. Следующим движением будет приложить ее о валун — она ощутила грядущую боль каждой частичкой тела, что тридцать лет шлифовалось войной и для войны. Мысли исчезли, вся сила переплавилась в инстинкт защищаться. Благо, Норвин был не намного выше нее — затылок ровно напротив такой уязвимой части, как нос. Голова Дельфины рванулась назад — удар, стон, руки держат ее не с прежней решимостью. Пятка нашла его колено — зашатался и отпустил. Дельфина мгновенно выставила перед собой кинжал. Перевела дыхание, стараясь не замечать на лице горячие ручейки крови.