Перед Дельфиной мелькнули искаженные лица бывших стражников, ее чуть с ног не сбили. Вода отпустила их. Пока. Серый поток отразился в синих глазах, повернул вспять, чтобы снова набрать силу. Норвин рухнул перед ней на колени:
— Пощади нас, Жрица! Прости! — схватил ее за руку, не сознавая, что ей адски больно. — Останови это!!!
Дельфина не знала еще — волны обрушились и на Берег Чаек. Но Больший южнее Ожерелья, на него пришелся удар слабее. Наэв велел домочадцам ночью глаз не смыкать, и они заметили беду первыми. Море разметало сараи, разорило дома, которые еще стояли после регинцев.“Чем, — выли перепуганные люди, — мы прогневили богов?”. Никто не погиб, но суеверный ужас лился по Островам, далеко опередив волну. К утру Арлигу едва хватит авторитета, чтобы унять панику. Утром вспомнят все: великая Дельфина предупреждала на Большом Совете. Отец-Старейшина не прислушался, а после угрожал ей. А где же теперь любимая Жрица Островов? Совет ведь умеет избавляться от неугодных. Арлигу предстоял очень неуютный день.
А между тем, Островам достался лишь слабый пинок от катастрофы, разнесшей побережье Ланда.
Береговая линия Ожерелья не походила даже на поле битвы. Деревья, камни и песок смешались в первобытный хаос, Море отступило, унося обломки. До горстки людей Море не дошло, они по-прежнему жались друг к другу в зарослях, словно клубок мышат.
Лан первым заговорил, когда утихли волны. Срывающимся голосом прошептал:
— Что это было?
— Гнев Алтимара, — ответил Наэв, поднимаясь на ноги. — Кара нам за раздоры, за жестокость, — взглядом пригвоздил к земле Норвина. — Месть за Жрицу. Наказание за то, что не услышали ее слов.
— А что же с нашими семьями на Большем??
К Дельфине обратились умоляющие взгляды — должно быть, и на Ариду так смотрели. Было ли не по себе древней колдунье за то, что не в ее власти поступки богов? Дельфине отчаянно хотелось оказаться где-нибудь подальше отсюда. Она тихо сказала, что на Большем все живы. Насколько она могла судить по высоте волн, Больший не должен был сильно пострадать. Растерянным людям всегда нужен Выбранный Главарь. Лан молчаливо признал право Наэва решать, Норвина трясло от пережитого, он готов был подчиниться кому угодно. Алтим оказался самым крепким орешком.
Реальность постепенно вступала в свои права, и Лан задал вопрос о предателе:
— Что же теперь, братья? Что с этим будет?
Дельфина молча сняла с себя ножны с Акульим Зубом и закрепила на поясе Теора, возвращая ему амулет сына Островов. Сказать ей было больше нечего. Она сделала то, что должна, и победила… наверное. Но чувствовала себя выпотрошенным цыпленком. И едва ли это чувство когда-нибудь пройдет.
Невозможно упросить бывших стражей помочь убийце, и Наэв не просил, а приказал:
— Алтимар не желает его смерти, а Совету теперь не до него. Взгляните на берег — столб унесло в Море. Значит, он мертв. А вы ничего не видели.
— Неужели Господин Морей хочет его пощадить?
— Неужели мы должны солгать Отцам-Старейшинам?
— Мы ничего не видели, — трясется Норвин. — Ничего…, ничего…
Дельфине было больно признать, что из троих остался против нее лишь ее племянник. Но Алтиму еще больнее. Теор для него конченый мерзавец, а идеалы Острова Леса непререкаемы. Какого же выбирать между гневом морского бога и гневом Общины, между памятью убитой матери и Дельфиной, что была ему, как мать! Алтим совсем запутался. Наэв положил ему руку на плечо и заговорил: