Одномачтовая галера “Удача” пристала к берегу не ради грабежа. Западный Ланд был щедро одарен укромными бухтами и зарослями вечнозеленного дуба. Размашистые ветви тянулись друг к другу, закрывая проход и обзор, будто нарочно скрывали тайну. Их перевила ежевичная лоза, как шнуровка по рукавам дорогого женского платья. Кто не знает местность, будет плутать три дня. Ландцы чащу не любили, считали домом злого бога по имени Дьявол. В лесу прятались развалины древних камней, покрытые мхом и стертыми рисунками — на них еще можно было различить вереницы быков и рогатого исполина. Когда-то здесь поклонялись Каэ — островитянам это было понятно, регинцам давно уже нет. Быть может, Каэ гневался на людей Побережье за то, что приняли новую веру? Разбойникам кстати пришелся ландский страх, а Дьявол, кем бы он ни был, благосклонно встречал морских гостей. Наблюдал, как они пополняют запасы воды, охотятся в лесу, отсыпаются на суше, зализывают раны. Потом оставляют ему жертвы и скрываются вдали, и — Дельфина сама видела — этот странный бог махал им рукой с песчаной отмели.
Может, тем летом стало скучно регинскому богу зла? Жрица Маргара гадала, и четко выпал ответ: здесь, в Рогатой Бухте, быть Посвящению.
Отражение в воде говорило Дельфине, что она похожа на проворного зверька, вроде кошки или ласки, только с черной гривой. (“На молодую кобылицу”, — страстно сказал Игн.) Она выросла до среднего для островитянок роста, и была теперь не ниже замужних сестер. По словам старших, ей шел четырнадцатый год. Ей объяснили, что четырнадцать — это пальцы обеих рук и еще четыре ракушки. Следует прибавлять по одной ракушке каждое лето. Девочке нравилось раскладывать их на песке, добавлять, отнимать и воображать: “Вот так мне исполнится шестнадцать, и Мудрые отдадут меня Алтимару — выберу самую красивую ракушку для этого года. А вот тааак, — сыпет года кучей, — я буду старухой! Мне будет сорок!”. Она дошла до глубокой дряхлости шестидесяти трех лет, когда мужчины вернулись и притащили пленников. Четырех!
Наставница Маргара рявкнула:
— Завтра! Да, все четверо, хоть это и глупо! — и пнула Дельфину, свалив с ног. — Хватит играть, как дитя! Что это такое?
Воспитанники Маргары всегда были в чем-нибудь виноваты, а Дельфина и еще трое совершили преступление с самого утра — бегали купаться за каменный хребет без спроса. Девочка оторвалась от узора на песке, объяснила:
— Матушка, это — моя будущая жизнь.
Маргара нависла над ней, огромная, всегда взлохмаченная, пропахшая смесью пота и целебных трав. Криво улыбнулась и раздавила ракушки, кивнув на регинцев:
— Вот так завтра один из этих молодцов раздробит твой безмозглый череп! — камни отразили ее бас, перекрывший ругань пленников с охраной. — Иди готовиться! Все четверо идите! Посмейте только проиграть, щенки паршивые! Хвостом Мары удавлю!
Могла бы и не говорить. Проигравшие становятся дэрэ — “никем”.
От успеха летних рейдов подчас зависит выживание полу-бесплодных Островов. Во времена предков было иначе, а теперь всех детей растят добытчиками-воинами. Когда Дельфина начала шевелится в утробе матери, ей выковали первое оружие — Акулий Зуб, кинжал-амулет, подобный тому, что у самого Алтимара на поясе. Кинжал был готов — значит, и новое дитя морского народа обрело душу. Она научилась плавать раньше, чем ползать, а ее первой игрушкой был деревянный меч. Ее одели, как мальчика, и забрали от родителей, едва начала говорить, воспитывали в детской Общине на Острове Леса, не так уж много лет прошло — начали брать в Море. В двенадцать девочку опоясали мечом и благословили носить его. В тот же год у нее впервые пошла кровь, и Мудрые вплели ей в волосы Белые Ленты, объявив Невестой морского бога. Отныне девушке было запрещено есть мясо белых быков, ругаться, а более всего — прикасаться к мужчинам. Дельфина шла тем же путем, что и все дочери Островов, и к четырнадцати годам была готова: корабли привычней родного дома, по звездам найдет дорогу хоть в царство Мары и назад, из лука по мишени почти не промахивалась, мечом владела настолько хорошо, насколько это доступно девчонке. И самое главное, привыкла всем нутром, всей сутью ощущать себя частью островного братства, в первую очередь — тэру, а уж потом самой собой, Дельфиной. Остров Леса сделал свое дело. Трижды ее брали в рейды, набеги юная воительница видела издали, со строгим наказом: “Ни на шаг от взрослых! Под страхом смерти!”. Но страха смерти она не знала пока, больше боялась затрещины.