– Эй! – наконец-то опомнившись, закричал он. – Послушайте! Меня должны были…
– Молчать! – яростно грянуло сверху. – Молчать и внимать глашатаю!
Ар-Шарлахи содрогнулся и умолк. Со стражниками шутки были плохи. Глашатай выдержал паузу и возгласил торжественней, чем когда бы то ни было:
– Ожидающий справедливого приговора Шарлах! Именем государя тебе надлежит явиться к судье, дабы выслушать часть справедливого приговора.
Глава 4
Побег, которого не было
Алият… Ну конечно! Конечно же, слышал!.. «Шарлаха на тебя нет с Алият…» Кто это сказал? Кажется, кто-то из каторжан с левого борта… Точно, точно… А хозяин каторги сделал вид, что не понял… Так это, значит, и есть Алият?..
Им связали запястья одной веревкой и накинули каждому на шею по петле. Сопровождаемые отрядом из восьми стражников, узники шли по кривым, стиснутым глинобитными стенами улочкам. За решетчатыми навершиями многочисленных узких дверей белели повязки, мелькали открытые смуглые лица детей и женщин. Неясно, каким образом жители маленького оазиса узнали, что разбойников поведут к судье именно утром, но взглянуть на страшного Шарлаха хотелось всем.
В пересохших за ночь арыках шипела съедаемая пылью вода. Заслонки были открыты скупо; дождей в этом году, можно сказать, не выпало вовсе, и кочующее озеро Хаилве, питавшее весь оазис, пересыхало на глазах.
– Ну и чего ты этим добилась? – еле слышно цедил Ар-Шарлахи, шагая по нежной желтоватой пыли. – Все равно ведь поймают…
Алият презрительно скосила на него темный глаз над белой повязкой.
– Кого? – шепнула она. – Разве кто-нибудь бежал?
– У, дура!.. – проскрежетал тихонько Ар-Шарлахи. – Ты что же, всерьез полагаешь, что меня примут за твоего разбойника?
– Уже приняли…
Со стороны процессия, наверное, выглядела весьма забавно. Веревка, связывающая пленников друг с другом, была очень короткой, а если учесть, что Ар-Шарлахи все время норовил ускорить шаг, тогда как Алият умышленно его замедляла, то спотыкались оба постоянно.
– Ну, я тебе это еще припомню, ящерица! – Ар-Шарлахи задыхался от злобы. – Дай только до судьи добраться…
Судя по движению повязки, Алият вздернула верхнюю губу и оскалилась по-звериному.
– Скажешь судье хоть слово – загрызу! – прошелестела она. – Ты – это он, запомнил? Голорылые нас только по росту и различают…
Ар-Шарлахи невольно повысил голос:
– Это тень Ар-Мауры! И судья здесь не голорылый. Кроме того, мы с ним знакомы!..
Алият запнулась и бросила на него взгляд, исполненный ненависти, недоверия и страха:
– Врешь!..
– А ну-ка тихо! – прикрикнул глава стражников. – Молча идти!
И они пошли молча. Пересекли небольшую рыночную площадь, можно сказать, пустую, где на месте сломанного храмика горделиво задирал подбородок еще один каменный голорылый идол в полтора человеческих роста. Краем глаза Ар-Шарлахи заметил хозяина каторги, с которой прибыл в тень Ар-Мауры. Судя по всему, торговля шелками, завезенными из Харвы, шла из рук вон плохо. Да и как могло быть иначе! Пальмовая Дорога обнищала, а в Кимир шелка не повезешь – остановят на границе и заберут товар в казну…
Завидев процессию, торговцы зашевелились, привставая, по рядам прошелестело имя Шарлаха, и хозяин каторги обмер, узнав в связанном разбойнике своего скарабея. Что он при этом подумал, сказать трудно. Должно быть, только и смог, что, запинаясь, возблагодарить Улькара (а может, и четырех верблюдов, кто знает!) за поистине чудесное избавление от едва не приключившейся беды. Шутка ли – провести два дня с самим Шарлахом, прикинувшимся простым каторжанином!..
– Ты?! – не веря, выдохнул досточтимый Ар-Маура, и глаза его начали выкатываться. Казалось, еще немного – и досточтимого хватит удар. – А… а где же?..
Нечеловеческим усилием воли судья все же совладал с собой и с оглядкой осел на высокий резной стул. Помол-чад, со страхом глядя на узника.
– Начальника первой стражи, – приказал он наконец перехваченным горлом.
– Он сейчас… э-э… – начал было секретарь.
– Знаю. Поднять и привести.
Во дворике возникла легкая суматоха. Слабым мановением руки досточтимый Ар-Маура повелел пленнику приблизиться. Ар-Шарлахи двинулся к судье, и веревка натянулась.
– Убью, – тихонько предостерегла Алият. Не обращая на нее внимания, Ар-Шарлахи сделал еще один шаг, увлекая женщину за собой.
– Понимаешь, ночью ко мне подсадили двоих, – торопливо начал он. – Вот ее и…
В этот миг Алият мотнула головой, сбрасывая повязку, и кинулась на Ар-Шарлахи, явно норовя впиться ему зубами в горло. Однако стражники свое дело знали. Веревочные петли рванули узников в разные стороны, едва не придушив обоих.
Досточтимый Ар-Маура сидел неподвижно. Сбивчивые невнятные слова Ар-Шарлахи поразили судью настолько, что он, казалось, даже и не заметил короткой схватки, разыгравшейся у его ног. Наконец медленно повернулся к испуганно моргающему секретарю.
– Закрыть порт! – рявкнул судья так страшно, что юноша отшатнулся. – Обыскать все каторги и парусники! Нанявшихся сегодняшним утром – привести сюда!.. – Досточтимый замолчал и с отвращением взглянул на корчащуюся у ног полузадушенную Алият. – Кобру эту – отвязать и запереть!
И сразу кругом забегали, засуетились, забренчали оружием. Кашляя и держась за горло, Ар-Шарлахи поднялся с плоских влажных камней, которыми был вымощен судейский дворик. Алият увели в дом.
– Говори, – глухо приказал судья. Кое-как, ощупывая без малого не раздавленную гортань, Ар-Шарлахи сипло поведал судье горестную свою историю. Некоторые подробности интимного характера он, правда, счел возможным опустить, ограничившись утверждением, что злобная разбойница Алият держала его на удавке до самого рассвета.
Густые, с проседью брови судьи зашевелились угрожающе.
– Сын владыки! – прохрипел он, стискивая огромные кулаки. – Потомок разбойников! И не сладил с женщиной?..
– Ты видел, что это за женщина? – беспомощно возразил Ар-Шарлахи. – Сам же говоришь: кобра!..
Узкая дверь открылась, и в судейский дворик нетвердо ступил не на шутку встревоженный начальник первой стражи. Будучи не на службе, он был, согласно меткому определению секретаря, именно «э-э…», но, правда, трезвел на глазах.
– Каким образом могло так случиться, что ждущий приговора Шарлах и приговоренный Ар-Шарлахи оказались в одной яме? – скрипуче осведомился судья.
– Как в одной? – растерялся голорылый. – Почему в одной?..
Не получив ответа, он оглянулся по сторонам. Взгляд его упал на Ар-Шарлахи.
– Так это же… – Стражник осекся, моргнул и вдруг резко повернулся к судье: – А… тот? Другой!
– Выпущен из ямы перед рассветом, – сухо сообщил досточтимый Ар-Маура.
Начальник первой стражи побледнел. Вот теперь он был трезв, как горный родник.
– З-закрыть порт!.. – заикаясь, выговорил он.
– Уже закрыт, – сказал судья.
Голорылый обмяк. Ар-Шарлахи покосился на юного секретаря и увидел, что и тот близок к обмороку. Румянец сбежал с его нежных щек, и теперь юноша стоял, вцепившись в ажурные перила лесенки, с ужасом глядя на судью.
Ах да, вспомнил Ар-Шарлахи, это ведь именно он насчет меня распорядился… Точно, точно… Ар-Маура еще сказал ему: «Присмотри, чтобы не в общую яму и чтобы коврик бросили…» Да-а… Стало быть, влип мальчуган… Да что говорить! Все влипли…
– Что же делать? – беспомощно проговорил начальник первой стражи.
– Меньше увлекаться пальмовым вином, – процедил судья и кивнул стражникам на Ар-Шарлахи: – Этого можно развязать.
Те сноровисто освободили узника от веревок и вновь отступили на шаг.
– Ну и как же я теперь покину тень до заката? – сердито спросил Ар-Шарлахи, разминая запястья. – Порт-то закрыт…