Бросился к выключателю. Лампы дневного света на этот раз верещали особенно долго, словно нарочно изводя Сергея. Вспыхнули наконец. И Мосин отказался узнать кисть правой руки. Она теперь напоминала лапу игрушечного тигрёнка: вся, включая ладонь, обросла густой и мягкой яростно-рыжей шерстью. Имелись также две серовато-фиолетовые подпалины.
— Нет! — глухо сказал Мосин. — Я же… Она же…
Он хотел сказать, что это бред, что десять минут назад рука была чистой. Именно десять минут назад он рассматривал её в луче увеличителя, когда любовался тонами светофильтра. Тут до него дошло, что как раз в светофильтре-то всё и дело — в том дьявольском кругляшке, который он принял за светофильтр.
Сергей остолбенело смотрел на свою волосатую лапу, потом ухватил клок шерсти и несильно потянул, надеясь, что он легко отделится от кожи. Получилось больно.
Но ведь не бывает же, не бывает такого невезения!
«Не бывает? — с неожиданной едкостью спросил он себя. — Очень даже бывает! Как, например, удалось Денису отрастить на своей розовой физиономии гусарские усы? И каким же надо быть дураком, чтобы до сих пор ничего не понять!..»
Кстати, где резинка? Он её жевал, а потом… Проглотил, что ли? Совсем весело…
Да бог с ней, с резинкой! Ну, проглотил и проглотил — переварится. С шерстью-то что делать?!
И Мосиным овладело бешенство. «Растопчу! — решил он. — Вдребезги! В мелкую крошку!..»
Он двинулся к увеличителю, и, если бы не телефонный звонок, хитроумному изобретению потомков пришёл бы конец.
— Поднимись, — сказал начальник. — Есть разговор.
Более удачного времени он, конечно, выбрать не мог. Мосин попытался натянуть на правую руку резиновую перчатку, но это было слишком мучительно. Может, просто держать руку в кармане? Нет, неприлично. Сергей открыл аптечку и принялся плотно бинтовать кисть.
11
«Зачем вызывает? — тревожно думал он, поднимаясь по лестнице. — Не дай бог, что-нибудь всплыло…»
Нелепая, но грозная картина возникла в его горячечном воображении — открывает он дверь, а у начальника сидит огромный «Ольга» и рассказывает: так, мол, и так, ваш сотрудник обманом проник на нашу детскую площадку, выманивал у детишек ценности, дурно на них влиял…
Вадим Петрович был один.
— Что это у тебя с рукой? — спросил он.
— Химикатами обжёг.
— У врача был?
— Что я, псих, что ли? — вырвалось у Сергея. — Я содой присыпал, — поспешил добавить он.
Начальник подумал и счёл тему исчерпанной.
А в организме Мосина тем временем явно шёл какой-то непонятный процесс. В горле побулькивало, потом стали надуваться щёки.
— В общем, добивай, что там у тебя осталось, и настраивайся на командировк…
Начальник оборвал фразу и уставился на Мосина. Тот не выдержал и разомкнул губы. Тотчас изо рта его выдулся красивый радужный пузырь, в считаные секунды достиг размеров футбольного мяча, и Мосин испуганно захлопнул рот. Пузырь отделился от губ и поплыл. В кабинете стало тихо.
Над столом пузырь приостановился, как бы поприветствовав начальство, и направился к форточке.
Вадим Петрович откинулся на спинку стула и перевёл очумелые глаза на Мосина:
— Ты что, мыло съел?
Сергей замотал надувающимися щеками:
— Резинку… жевательную…
Слова прозвучали не совсем разборчиво, так как в этот момент выдувался уже второй пузырь, краше первого, но начальник расслышал.
— С рук, небось, покупал? — сочувственно осведомился он, и вдруг до него дошёл весь комизм ситуации.
Начальник всхлипнул, повалился грудью на стол и захохотал. Остановиться он уже не мог.
Мосин выскочил из кабинета и помчался по коридорам и лестницам, при каждом выдохе производя на свет большой и красивый пузырь.
В лаборатории он бросился к крану и залпом выпил стакан воды, чего, как выяснилось, делать не следовало ни в коем случае. Теперь изо рта Мосина вылетали уже не отдельные пузыри, но целые каскады, гирлянды и грозди великолепных, радужных, переливающихся шаров.
Лаборатория выглядела празднично. Было в ней что-то новогоднее. Просвеченные лампами пузыри плавали, снижались, взмывали, сталкивались, иногда при этом лопаясь, а иногда слипаясь в подобие прозрачной модели сложной органической молекулы.
А выход из этого кошмара был один: сидеть и ждать, пока мнимая резинка не отработается до конца. В ящике стола Мосин нашёл завалявшуюся там с давних времён полупустую пачку «Примы» и долго прикуривал желтоватую, хрустяще-сухую сигарету — мешали вылезающие изо рта пузыри. Наполненные табачным дымом, они напоминали теперь мраморные ядра, к потолку не взлетали — гуляли в метре над линолеумом.