— Выпустите! — взывал голос. — Я не разбойник Хотценплотц!
— О, разумеется! — перебил его Касперль. — Мы в курсе дела, вы — Красная Шапочка с семью гномами!
— Да нет же, черт побери! Я старший вахмистр Димпфельмозер!
— Прекратите, в конце концов, орать, старший скандалмистр, — с минуты на минуту прибудет полиция!
— Бред! Я сам — полиция! Вы что, не узнаете меня по голосу? Выпустите меня отсюда, я должностное лицо!
Касперль и Сеппель не поверили ни единому слову, что выкрикивал этот глухой голос. Для них дело было ясным как божий день. Хотценплотц пытается попросту обвести их вокруг пальца, но этот номер у него не пройдет.
— Если вы и вправду господин Димпфельмозер, — сказал Касперль, — то подойдите к окну, чтобы мы смогли вас увидеть!
— Ничего не получится. Я связан и лежу на полу. Если вы тотчас же не выпустите меня отсюда, то нарушите закон. Вы поняли? Вы нарушите за-а-ко-он!
Как всегда, Касперль и Сеппель и тут знали, как поступить. Сеппель встал спиной к стене пожарного депо, затем Касперль забрался ему на плечи и через зарешеченное окно заглянул в помещение.
— Итак, давайте! — крикнул он. — Покажитесь-ка, где вы находитесь?
— Я лежу здесь внизу, за пожарной машиной. Ты можешь меня увидеть?
— Нет, — сказал Касперль, — для этого пожарная машина должна быть стеклянной. И не надейтесь, что кто-нибудь клюнет на вашу глупую выдумку!
— Но это не выдумка! Это чистая, служебная, удостоверенная полицией правда! Прошу вас, поверьте мне и выпустите меня отсюда! Да что же мне сделать, чтобы вы, в конце концов, мне поверили?
Касперль и Сеппель охотно послушали бы его еще минутку-другую. Они были довольны, что разбойник Хотценплотц нынче молил о пощаде.
Однако тут с ратушной башни пробило четверть первого, и им внезапно пришло в голову, что сегодня четверг.
— Скулите себе на здоровье и дальше! — крикнул Касперль через решетку окна. — Но мы с моим приятелем Сеппелем должны, к сожалению, быть дома к обеду, господин старший позормистр Плотценхотц, — или вы вообразили себе, что ради вашей персоны мы лишим себя жареных колбасок?
Новости
Сначала у Касперля и Сеппеля создалось впечатление, будто бабушка ужасно на них разобиделась за то, что они явились домой так поздно. Она неподвижно сидела за кухонным столом и, как показалось, отвечала им полным презрением.
— Бабушка! — сказал Касперль. — Пожалуйста, прости нас, это действительно не наша вина!
Только тогда он заметил, что с бабушкой что-то случилось.
— Ах ты, семерка зеленая! Я почти уверен, что она опять потеряла сознание!
Сеппель указал на пустую сковороду и кастрюлю из-под квашеной капусты.
— Она, наверно, рассердилась из-за того, что мы не явились к обеду вовремя, — высказал он свое мнение. — Тогда она от крайней досады съела все дочиста сама, и ей сделалось дурно.
— Возможно, — сказал Касперль. — Девять жареных колбасок и полная кастрюля квашеной капусты — это для нее несколько многовато.
Совместными усилиями они перетащили бабушку на диван. Смочили лоб и виски французской водкой, сунули ей под нос свежеразрезанную сырую луковицу. От этого бабушка страшно зачихала; вдоволь начихавшись, она привстала и огляделась по сторонам, подобно человеку, позабывшему собственное имя. Затем взор ее упал на пустую сковороду и кастрюлю из-под квашеной капусты на кухонном столе — и тогда к ней тут же вернулась память.
— Вы только представьте себе, что случилось! Она с торопливой поспешностью поведала Касперлю и Сеппелю о своем происшествии с Хотценплотцем.
— Ну не возмутительно ли? — воскликнула она. — Среди бела дня в этом городе ты больше не можешь чувствовать себя в безопасности ни за собственную жизнь, ни за свои жареные колбаски! Хотела бы я только знать, для чего здесь полиция!
Бабушка со вздохом снова упала на диван, и казалось, будто в следующее мгновение она намеревалась вновь лишиться чувств. Слабым голосом она попросила Касперля и Сеппеля немедленно бежать к старшему вахмистру Димпфельмозеру и сообщить ему о случившемся.
— Насколько я его знаю, — едва слышно прошептала она, — он в это время сидит в караулке за письменным столом и предается послеобеденному сну.
— Сегодня навряд ли! — сказал Касперль.
И несмотря на томивший его зверский голод (по четвергам он всегда съедал за завтраком лишь половину, чтобы к обеду нагулять достойный жареных колбасок и квашеной капусты аппетит), он ткнул своего приятеля Сеппеля в бок и воскликнул:
— Быстро в пожарное депо!
Оставив все дальнейшие заботы о бабушке, приятели сделали крутой разворот и стрелой вылетели за дверь.
— Однако, однако — что вы опять затеяли? — Бабушка проводила их удивленным взглядом.
Ей удалось побороть подступающий обморок. Опираясь на диван, она добралась до стола и от стола к кухонному шкафу. Там она приняла две рюмочки мелиссовой настойки для подкрепления сил и, трижды крепко передернувшись, кинулась вслед за Касперлем и Сеппелем.
Образец бесстыдства
От пожарного депо было два ключа. Один находился на хранении у господина старшего вахмистра Димпфельмозера, другой — у капитана добровольной пожарной дружины господина Рюбесамена, по основной профессии владельца небольшой горчичной фабрики.
Господин Рюбесамен не заподозрил совершенно ничего плохого, когда Касперль и Сеппель попросили у него ключ от пожарного депо: их-де послал господин старший вахмистр Димпфельмозер, дело будто очень срочное…
— Ну конечно, с удовольствием, — и передайте от меня большой привет господину старшему вахмистру!
Как только ключ оказался у Касперля и Сеппеля, они что есть мочи бросились к пожарному депо, где их уже поджидала бабушка.
— Скажите мне, ради бога, — что все это значит?
— Ты это незамедлительно увидишь, бабушка!
Касперль вставил ключ и отпер ворота. Господин старший вахмистр полиции Алоиз Димпфельмозер лежал в самом дальнем углу пожарного депо, между стеной и пожарной машиной. Он был с ног до головы завернут в пожарный шланг. Из одного конца свертка наружу выглядывали босые ноги, из другого конца — шея и голова. Однако на голову было нахлобучено пустое ведро из-под воды: поэтому-то голос господина Димпфельмозера звучал так глухо и непривычно, что Касперль и Сеппель не узнали его.
— Идите сюда, помогите мне! — крикнул Касперль. — Нам надо распутать его!
Они ухватились за один конец пожарного шланга и потянули его.
Тут господин старший вахмистр начал вращаться вокруг собственной оси, словно веретено, — и чем усерднее они тянули, тем быстрее он вращался.
— Полегче, полегче! — кричал он. — У меня голова совсем закружилась, человек — это вам не юла!
Прошло какое-то время, пока они полностью не распеленали его. Тогда выяснилось, что на бедном господине Димпфельмозере остались лишь одна рубаха да подштанники. Все остальное Хотценплотц с него снял и унес, даже гольфы.
— Да снимите же наконец с меня это проклятое ведро! Почему вы медлите?
Правильно, ведро из-под воды! О нем-то они совсем позабыли. Касперль освободил господина Димпфельмозера от ведра, и господин Димпфельмозер несколько раз жадно глотнул воздух.
— Ну наконец-то! Я в этой штуковине едва не задохнулся. — Он протер глаза и оглядел себя ниже пояса. — Каков мерзавец! Он украл у меня даже брюки! Прошу вас, бабушка, отвернитесь, пожалуйста!
Бабушка сняла пенсне.
— Так-то будет лучше, чем отворачиваться, — пояснила она. — А теперь, пожалуйста, скажите-ка, ради всего святого, что здесь, собственно говоря, произошло?
Господин Димпфельмозер накинул себе на плечи курточку Касперля и уселся на подножку пожарной машины.
— Хотценплотц перехитрил меня, — пробормотал он. — Было чуть больше половины двенадцатого. Вдруг — в это время я как обычно стоял на Рыночной площади и следил за порядком и соблюдением законов — из пожарного депо донеслись громкие жалобные вопли. «На помощь, господин старший вахмистр, на помощь! У меня вывих слепой кишки, мне надо к доктору! Идите сюда, скорее, скорее, идите сюда!» Я тотчас же, естественно, кинулся к пожарному депо. «Вывих слепой кишки, — решил я, — с этим шутить нельзя! Что будет, если он умрет от этого?» Я отпер ворота — и быстро туда! Тут я неожиданно получил, даже не представляю откуда, удар по голове — и затем на некоторое время потерял сознание.