– Мы оба были счастливы некоторое время. – Хотя и не так, как предполагал Морли.
– Могу я поцеловать вас, Фара? – Пыл в его голосе одновременно пугал и волновал.
Фара подумала, а потом подняла голову. Их первый поцелуй был мягким, робким, но в целом приятным. Фара была рада, что они находятся в относительной темноте лестничной клетки, так что ей не приходилось следить за выражением лица, а также думать о том, следует ли ей открыть или закрыть глаза. Она могла просто наслаждаться теплом его близости. Ощущением его наглаженного льняного сюртука под кончиками пальцев. Мастерством его рта, танцующего и двигавшегося на ее губах. Поцелуй на мгновение стал более настойчивым, но Морли снова ослабил натиск. Легкое ощущение влаги, когда его язык потянулся к ее губам, – не сильнее шепота.
«Дориан Блэквелл, вероятно, целуется совсем не так, – почему-то подумала Фара. – Наверняка в любовной игре он дик и жаден. Возможно, он чересчур сильный и испепеляющий в своих страстях». Его рот показался ей таким жестким. Циничная усмешка над упрямым подбородком. Нет, Черное Сердце из Бен-Мора был бы самоуверенным и требовательным. Конечно, он не так сдержан и почтителен, как… О господи! Что она творит, думая о губах преступника, в то самое время как ее губы развлекают губы джентльмена! Разозлившись – скорее на Блэквелла, чем на себя, – Фара прокляла этого человека за то, что он опять незваным гостем вторгся в ее мысли. Опять! Какой же он наглый! Как только тепло в ее животе обратилось во всепроникающий жар, окрасивший ее кожу румянцем, любопытство и чувство вины подтолкнули Фару к исследованию.
Вцепившись в плечи Морли, она подумала о том, не воспользоваться ли ей собственным языком. Это допустимо? Не возмутит ли его французская манера целоваться? По правде говоря, Фара слышала о ней только из уст проституток, но сама эта идея уже некоторое время интриговала ее. Может, ей следует еще раз пригласить его в дом? Может, несмотря на то, какой ответ она решит дать Морли, она все же не доживет до тридцатилетия нетронутой?
Как только эта блестящая идея посетила ее, Морли прервал поцелуй, и в холодный воздух стали подниматься клубы пара от его прерывистого дыхания.
– Давайте пойдем завтра вместе в церковь, – выдохнул он. – Я не хочу ждать до понедельника, чтобы увидеть вас.
Фара с досадой вздохнула, услышав самую скромную просьбу, какую только можно было представить. Как он мог думать о церкви в такой момент? И ей пришло в голову, что раз уж он настойчиво исполняет роль джентльмена, то и ей следует быть леди.
– Я не религиозна, – призналась она. – Более того, я не хожу в церковь. Но если вам захочется выпить со мной чаю, когда служба закончится, вы можете зайти за мной днем. – Фара улыбнулась: перспектива изучить еще больше поцелуев Морли была ей приятна.
Отступив назад, Морли выпустил Фару из своих объятий, но перед этим еще раз поднес ее руку в перчатке к своим губам.
– Я хотел бы этого больше, чем могу выразить словами.
Так же быстро, как тепло вспыхнуло в ее душе, его погасил вечерний холод, и Фаре было невдомек, стало ли это ощущение ответом на поцелуй Морли или же… реакцией на навязчивые мысли о другом человеке, которые не давали ей покоя. Встревоженная, Фара подобрала юбки, поплотнее закуталась в шаль и стала медленно подниматься по лестнице.
– Тогда спокойной ночи, Карлтон, – бросила она.
– Хороших снов, Фара Ли.
Остановившись, она очень медленно повернулась к инспектору, смотревшему на нее снизу вверх.
– Как вы меня назвали?
– Фара Ли. А вам что послышалось?
– Мне показалось, что я услышала слово «Фея». – Она шепотом произнесла это слово.
Волосы сэра Морли полыхнули медью, когда он рассмеялся, откинув назад голову.
– Должно быть, поцелуй подействовал на вас так же, как на меня, – сказал он.
– Ну да. – Фара отвернулась и прошла остаток пути до двери, не желая показывать инспектору неожиданно охватившую ее грусть.
Потому что сэр Морли был не прав, и ее неверный слух не имел никакого отношения к его поцелую.
Когда она отперла дверь своей квартиры, на сердце у нее было так тяжело, как не было уже несколько месяцев. Старая, знакомая тоска обвилась вокруг нее, и лезвие этой тоски было таким же острым, как десять лет назад. Закрыв за собой дверь, Фара прислонилась к ней и на мгновение замерла в холодной тьме, поднеся дрожащие пальцы к губам. Как же получилось, что после всех этих лет она испытывала столь противоречивые чувства? Будто она каким-то образом изменила ему? Нет, это слишком сильно сказано. И все же ей не давало покоя именно это.
«Прекрати, Фара!» – ругала она себя. Прошло уже десять лет с тех пор, как мальчик, которого она любила, умер. Семнадцать лет – с тех пор как они расстались. Ей было почти одиннадцать. Конечно же, она заслуживала того, чтобы построить жизнь с тем, кого выберет. Конечно, Дуган поймет. Чувство вины смешивалось с печалью до тех пор, пока Фара не ощутила себя настолько несчастной, что поняла: сегодня ночью ей не заснуть.