Рассказ этот, в свое время произведший некоторую сенсацию, приписывается швабскому литератору Христиану Даниэлю Шубарту (по крайней мере сын Шубарта поместил его в собрание сочинений своего отца), имевшему немалое влияние на лирику Шиллера, с одной стороны, своими песнями в народном духе (писанными отчасти на швабском диалекте), с другой, своими одами, в тоне Клопштоковских лирических произведений[1].
Из вышеприведенного рассказа Шубарта Шиллер взял факты, которые происходят до начала действия или за сценой (вымышленный рассказ об участии Карла в семилетней войне).
Характером Карла[2] Моора Шиллер, по собственному признанию, более всего обязан Плутарху и Сервантесу, который в это время был в Германии очень популярен, благодаря переводу Боде: Карл Моор, как атаман-разбойник, имеет большое сходство с благородным атаманом Роком Гинартом[3], внушающим такое почтение своей шайке; юмор Шиллеровых разбойников имеет сходство с тоном, каким Сервантес говорит о жизни шайки Рока.
На идею, как рассказа Шубарта, так и трагедии Шиллера, несомненно имела сильное влияние евангельская притча о блудном сыне (первоначально Шиллер хотел назвать свою драму «Блудный сын»). Вообще, Библия сильно отразилась, как на форме, так и на содержании речей действующих лиц.
Из великих умов XVIII века на «Разбойниках» более всего заметно влияние Руссо и Гете. Разбойники, разорвавшие связь с обществом, являются, до некоторой степени, осуществлением идеала Руссо – людьми в естественном состоянии. Чувствительность, проповедуемая Руссо, составляет одну из характерных черт Карла Моора, изгоняющего Шуфтерле за то, что он обесчестил всю шайку убийством ребенка.
С «Вертером» Моор имеет много общего. Карл Моор представляет собою что-то среднее между Гецом и Вертером: как Гец, он в разладе с обществом; как Вертер, – с самим собою.
Из драм периода «бури и натиска» Шиллер воспользовался для «Разбойников» «Уголино» Герстенберга (старый Моор заключен в своего рода башню голода), «Юлием Тарентским» Лейзевица и «Близнецами» Клингера. Последние две драмы развивают модную в то время тему вражды двух братьев, возникшей на почве несходства характеров и соперничества в любви. В «Юлии Тарентском» есть сцена нападения на женский монастырь, откуда Юлий похищает свою возлюбленную. В первоначальной редакции «Разбойников» тоже была такая сцена (Амалия, по первоначальному плану, должна была удалиться в монастырь), но краски её показались слишком резкими даже товарищам поэта по Карловой школе, и Шиллер опустил сцену, сохранив лишь рассказ о ней. С «Юлием» «Разбойники» сходятся в том, что и там героем является пострадавший брат, а с «Близнецами» – в характеристике героя: пылкий, энергичный Гвельфо, воодушевленный чтением Плутарха, имеет много общего с Карлом Моором. Период «бури и натиска», сверх того, явно отразился на свободной форме «Разбойников», на языке их, местами грубо-циничном, местами поэтичном и образном до напыщенности, на введении в пьесу музыки и пения.
Шекспир, с которым Шиллер познакомился при посредстве своего профессора Абеля, тоже внес довольно значительную лепту в «Разбойников»; Франц Моор во многих чертах напоминает Его. Эдмунда из «Лира» (подложное письмо), а больше всего – Ричарда III. Как и интриганы Шекспира, он изображен материалистом, циником, сластолюбцем; как они, он раскрывает свои планы в длинных монологах, которые, впрочем, под влиянием национального характера и драм Лессинга, носят более отвлеченный характер, Чем у Шекспира. Кроме указанного, на самый замысел «Разбойников» могли подействовать «Два веронца», где Валентин принимает на себя начальство шайкой изгнанных дворян под условием, что его подчиненные не будут обижать женщин и бедняков.
Из народных песен о разбойниках Шиллеру, вероятно, были знакомы некоторые баллады о Робине Гуде, вошедшие в собрание Перси. Эпизод спасения Роллера Моором напоминает балладу, в которой переодетый Робин Гуд с опасностью собственной жизни спасает своего любимца, маленького Джона.
Личность Карла Моора – амальгама самого автора и его школьного товарища Граммонта (как Вертер – портрет Гете и Иерузалема вместе). Меланхолия Граммонта, его недовольство собою, часто повторяемое им желанье «быть урожденным нищим» («als Better geboren werden») – все это мы находим у Моора вместе с пылкостью самого Шиллера, с его отвращением ко всякому стеснению, ко всякой тираннии.
Жизнь в обществе трехсот слишком юношей дала Шиллеру возможность в первом же своем произведении мастерски справиться с такой трудной задачей, как изображение жизни и движений толпы.
1
Даниэль Шубарт, родившийся в 1739 году, был сын школьного надзирателя и дирижера оркестра в имперском городе Аале (в Швабии). Он был богато одарен от природы, но его чувственная натура нуждалась в строгой выдержке, в заботливом воспитании. К несчастью, судьба отказала ему в этом.
К школе он бездельничал, но, несмотря на это, блестящие его способности выдвигали его из среды товарищей. Родители сколотили маленький капитал и послали сына в университет изучать теологию. С этого времени начинается разгульная жизнь молодого Шубарта, понемногу подтачивавшая его физическая и духовные силы. Покинув университет кандидатом теологии, он начал свои странствовании по городам и деревням Швабии. Вращаясь преимущественно в среде просто пародия, он умел всюду быть желанным гостем и собутыльником: музыкант, композитор, поэт-импровизатор и импровизатор-проповедник, учитель, влагавший в своих учеников не одну светлую идею, а главное, отличный рассказчик, он зарабатывал себе «хлеб насущный
Год проходил за годом, а жизнь в тюрьме текла своим обычным, ровным ходом медленно, но верно разрушая уже подточенные прежним разгулом силы Шубарта. Наконец негодование общества, успевшего тем временем оценить литературный талант Шубарта (вышло в свет собрание его стихотворений) вынудило герцога вспомнить о пленнике и даровать ему свободу. Шубарт возвратился в круг своей семьи, снова принялся за редактирование «Teutsche Chronik» и в короткое время добился для своей газеты прежней популярности, хотя критика но пропускала случая отметить упадок его таланта: одиночество и мистико-религиозные книги, которыми снабжал его Ригель, сделали свое дело. Шубарт издал первую часть своего жизнеописания, составленного им в тюрьме, и много толковал о своем плане романа, героем которого должен был быть «вечный жид». Но для приведения этого проекта в исполнение у него не оставалось ни сил, ни времени: он умер в октябре 1791 г.
2
За героем Шиллер оставил имя Карла: имя же другого брата было изменено, по-видимому, из боязни обидеть Говена и Петерсена, которые носили имя Вильгельма.
3
«Дон-Кихот», том 2-й гл. LX. путешественники, задержанные Роком, готовы принять его скорее за Александра Великого, чем за бандита. Рок удалился из общества, чтобы мстить ему за свои и за чужия обиды, и всякий, нуждающийся в защитнике, может смело явиться к нему.