Удваиваются заслоны, охрана и костры. Все без толку. Еще через два дня безжалостный людоед врывается в палатку, служащую госпиталем, смертельно ранит двух больных, убивает одного санитара и уносит второго, чтобы спокойно поужинать им на лоне природы.
Паттерсон устраивает новую засаду, уже у госпиталя. А утром обнаруживает пропажу водоноса, от которого остаются лишь огрызок черепа и рука.
Льва, успевшего обзавестись товарищем, сумели убить лишь несколько недель спустя. К тому времени хищники умертвили пять десятков рабочих: негров, индусов и китайцев-кули.
Маркиз де Сартен ни минуты не сомневался: львы вернутся. Или за брошенной добычей, или за новой жертвой. Действительно, не прошло и часа, как Рокко заметил тень, мелькнувшую в окружавших лагерь кустах.
— Они идут, маркиз, — шепнул он.
— Я так и думал, — ответил корсиканец. — Надеюсь, оба вернулись?
— Я видел одного.
— Где же второй? Не зевайте. Нельзя допустить, чтобы зверь напал исподтишка. Первым буду стрелять я. Вы же будьте наготове.
— Вон там, маркиз… — прошептал Бен Нартико. — Глядите.
— Каков зверюга! — восхитился корсиканец. — В жизни не видел такого громадного льва. Даже в Кабилии.
Лев вышел из кустов и остановился напротив костра, хлеща себя по бокам длинным хвостом. В самом деле, зверь был великолепным представителем львиного рода: от кончика носа до кисточки на хвосте не меньше трех метров, с темной густой гривой, придававшей ему истинно царственный вид.
Сверкающие глаза не отрывались от заслона из сучьев. Лев словно бы понимал, что именно там засели его враги. Тем не менее он держался уверенно, с гордо поднятой головой. Весь напружинился, готовый в любой миг прыгнуть на противника и вступить с ним в решительную схватку.
Маркиз неслышно просунул между ветками ствол своего «мартини» и тщательно прицелился. Он уже собирался спустить курок, когда сзади раздался громоподобный рев, за которым последовали крики туземцев и лошадиное ржание.
— Лев! Лев! — вопили караванщики.
Маркиз мгновенно развернулся, сжимая карабин в руке.
Посредине лагеря стоял второй лев, легко перемахнувший через горящие костры. Зверь застыл, видимо приведенный в замешательство воплями бедуинов и мавра, а то и собственным нахальством.
— Хозяин, лучше займитесь тем, первым! — крикнул Рокко, стреляя.
Одновременно с ним выстрелил и Бен Нартико. Зверь взревел еще громче прежнего и упал, но тут же вновь поднялся, прыгнул, сбив палатку Эстер, и исчез в темноте.
Тут в баррикаду что-то сильно ударило, повалив ее на маркиза, и в лагере появился второй лев. Увидев верблюда, он набросился на него, ужасающе рыча. Бен и Рокко кинулись к упавшей палатке, под которой барахталась Эстер.
Маркиз не утратил ни грана своего хладнокровия. Быстро придя в себя, он вскочил с винтовкой в руке и вскричал:
— Три тысячи чертей!
Лев находился в каких-нибудь десяти шагах. Зверь пытался прижать верблюда к земле, а тот старался сбросить с себя страшного наездника.
— Осторожно! — крикнул Бен, перезаряжая винтовку, пока Рокко помогал Эстер выбраться из-под палатки.
Маркиз бесстрашно шел на зверя. Хищник разинул пасть, свирепо рыча. Де Сартен прицелился ему в грудь, намереваясь пробить пулей сердце. Бен Нартико и Рокко подняли винтовки, Эстер — свой карабин. Бедуины и мавр попрятались за кострами.
Лев прекратил терзать горбы верблюда, спрыгнул на землю, весь подобрался, пригнув голову и оскалив зубы.
Маркиз был уже рядом.
— Он сейчас прыгнет! — закричал Рокко. — Стреляйте, хозяин! Стреляйте!
Грянул выстрел. Лев тяжело рухнул, но сразу же вскочил и угрожающе взревел. Хищник собирался напасть на маркиза, перезаряжавшего оружие, когда Эстер, Бен и Рокко нажали на спусковые крючки.
Лев упал и больше уже не поднялся. Несколько раз дернулся, разрывая бок мертвого верблюда когтями, потом застыл.
— Черт возьми! Ну и крепкая же у него натура, — невозмутимо произнес маркиз. — А ведь моя пуля угодила ему прямо в сердце.
Глава VIII
Первые пески
Остаток ночи прошел спокойно, несмотря на отдаленное рычание второго льва. Впрочем, зверь рычал скорее от боли, нежели от ярости, хотя пули вряд ли привели его в благодушное настроение, наверняка причиняя немало мучений.
К шести утра караван, сократившийся на одного верблюда и одного осла, готов был покинуть стоянку и направиться к пустыне. Маркиз приказал освежевать убитого льва и преподнес великолепную шкуру смелой еврейке. Та поблагодарила за подарок.