И действительно — на серебряной крышке было выведено ровным каллиграфическим рондо: «Другу детства Климу Бондареву от президента Российской Федерации на добрую память о Васильевском и не только о нем».
— Хотел было мне свои наручные подарить, по спецзаказу сделанные. Да я отказался, — прокомментировал Клим Бондарев. — Не могу на правой руке носить, как это он любит. А в его часах заводная головка с левой стороны.
— У каждого свои странности, — взяв деревянную ложку, Василий Прокофьевич помешал варево в казанке. — Кто-то часы на правой руке носит… Кто-то от всех этих воблеров-шмоблеров без ума… Вместо того, чтобы, как все люди, нормальной бамбуковой удочкой ловить!..
— …кто-то почтовых голубей разводит!.. — беззлобно подначил Бондарев.
Увлечение почтовыми голубями Василий Прокофьевич пронес через всю жизнь — разве что рыбалка могла сравниться с этой страстью. Наверное, не было в Василеостровском районе Санкт-Петербурга большего голубятника, чем он. Голубятня, стоявшая в одном из дворов Большого Проспекта, была такой же достопримечательностью района, как Кунсткамера, Университет, Биржа или часовня Ксении Петербургской на Смоленке. Клим Бондарев, знавший голубятника с детства, не раз помогал ему в редком и благородном увлечении…
— Ну, почтовые голуби — это святое! — посерьезнел старик, пробуя горячую уху. — Ты же сам знаешь! Я и друзьям депеши посылаю, когда на рыбалке зависаю, и родственникам… Даже с этой дачи!
— Ну какие голуби могут быть в наше время? Интернет, мобильная и спутниковая связь — все это куда быстрее!
— Быстрее — не значит надежней! — серьезно опроверг Василий Прокофьевич. — Да и мобильного роуминга в этом районе почти нет… Наверное, ты знаешь историю про барона Ротшильда… Именно почтовому голубю он и обязан всеми своими богатствами. Благодаря голубиной связи он первым в Париже узнал о поражении Наполеона при Ватерлоо, что и позволило ему рискнуть на бирже… И сказочно озолотиться! — добавив в уху щепоть соли, старик напомнил: — Кстати, а те почтовые, которых я тебе весной подарил… Как они у тебя в Коломне? Живы?
— Коломна — это у нас в Питере. А московский район, где я иногда живу, называется Коломенское, — улыбнулся Бондарев.
— Да что там ваша Москва? Огромная хаотичная деревня! — как и все коренные петербуржцы, старик не очень-то жаловал столицу.
Клим пропустил едкое замечание мимо ушей.
— Все нормально, живы-здоровы ваши питомцы. Занимаюсь ими по науке. Как вы меня в детстве учили!
— Занимайся, занимайся… — улыбнулся Василий Прокофьевич. — Авось когда-нибудь и пригодятся! Кстати, а когда ты в отъезде… Кто голубями занимается?
— Пацанов из соседнего дома прошу.
— Не угробят?
— Уже и сами увлеклись. Просили — мол, дядя Клим, если будет возможность — подарите нам парочку на развод! Ну что — уха вроде бы готова? — скрутив с бутыли латунную пробку, Бондарев нацедил в мензурку пятьдесят граммов водки и аккуратно влил в кипящую уху. — Ровно через пять минут снимаем с огня.
— Выпивать под ушицу будем? — поинтересовался старик, глядя искоса.
Выпить перед едой он любил. Любил и в перерывах между едой, и после нее тоже.
— Я с утра не пью.
— Ты и по вечерам не так часто выпиваешь… как некоторые, — кивнул Василий Прокофьевич.
— Работа, — отстраненно прокомментировал Бондарев. — Можно выпивать до работы, после работы, даже на работе… Но только не вместо работы!
— Ты же типа как на пенсии! — напомнил голубятник. — Как там у вас выслуга шла… Год за три, кажется? Или ты… опять в свои «органы» поступил?
Клим не успел ответить — совсем рядом послышался звук автомобильного двигателя, и из-за кустарника медленно выплыл черный мерседосовский джип «гелендваген» с российским триколором на номере и двухцветной проблесковой мигалкой на крыше.
Джип, неуловимо напоминающий люксовый катафалк, ехал по берегу медленно и вальяжно, покачиваясь на ухабах.
— Не по твою душу? — спросил Василий Прокофьевич, глядя, как «гелендваген» останавливается у калитки.
— Вроде бы…
Водитель, как и положено по инструкции, остался в салоне, не выключая двигатель. А вот единственный пассажир — молодой мужчина с подчеркнуто неприметной физиономией — сразу направился к Бондареву.
— Клим Владимирович, — уважительно обратился он, протягивая пакет с грифом администрации президента, запечатанный пятью сургучными гербовыми печатями. — Это вам. Распишитесь вот тут… на конверте. Конверт, пожалуйста, верните, а письмо уничтожьте.