— У вас же есть целых две команды, «Туз» и эта ваша… «Бэта». Зачем создавать еще и третью?
Коржаков покрутил головой, глянул на Рыкова.
— «Туз» обеспечивает вашу личную безопасность физически, а «Бэта» психически, ни на что другое они не годятся.
— Так, может быть, они вообще ни на что не годятся?! Особенно хваленая «Бэта» — что толкового она сделала с момента создания?
Коржаков тоже не видел особой надобности в «Бэте», но она была создана еще при Брежневе, и ни один последующий президент ее не расформировал.
Команды типа «Бэты» — группы биоэтиков и экстрасенсов, охраняющих ауру президента от «энергетического пробоя» и прочих негативных воздействий, начали создаваться в США при Рейгане. У самого Рональда Рейгана было двенадцать биоэтиков, у Буша — шесть, у Клинтона — двадцать один, У Ельцина — пятнадцать. Команда Ильи Ильича насчитывала восемь человек, но и этого, по его мнению, было слишком много.
— Что еще вы мне скажете, господа профессионалы? — более примирительно спросил Илья Ильич.
— Необходимо создать секретность вокруг работы команды, — продолжил Коржаков, — знать о ней будем только мы да командир группы. Рядовые бойцы не должны даже догадываться, чьи приказы и во имя чего они выполняют.
Президент откинулся на спинку стула, включил кондиционер: ему вдруг стало жарко. Но было видно, что колеблется он не потому, что отвергает идею создания спецотряда, а по причинам иного свойства. Он явно боялся последствий действий отряда, боялся не меньше, чем информации о его существовании.
— Эта команда — единственная сила, которая способна защитить нас и наших друзей от «ККК», — привел убойный аргумент Коржаков, видя колебания президента.
— Кто будет управлять ею?
— Вы. Мы втроем будем готовить предложения по мере поступления проблем, вы же утверждаете конкретную программу. Непосредственное руководство группой я беру на себя, планы удобнее обсуждать при личной встрече, но не втроем, как сегодня, — это вызовет лишь подозрения. Будем комбинировать.
— Почему вы хотите подчинить команду фельдъегерской службе?
— Потому что легче всего ее спрятать именно там, среди профессионалов, разъезжающих по стране, подчиняющихся только непосредственно вам. А поручения все они получают индивидуально и секретно. Способы связи, сборов, получения заданий мы разработаем в рабочем порядке.
— Вы представляете, что будет, если произойдет утечка информации о наших… намерениях?
— Этого мы не допустим, — бесстрастно ответил Рыков.
Президент заинтересованно посмотрел на него, однако развивать тему не стал.
— Найдите мне убийц Николая. И дайте знать, когда ваша КОП-команда будет сформирована.
— Как вы сказали? КОП-команда? — поднял голову Мурашов.
— Как-то же ее надо называть? КОП — аббревиатура. Команда для особых поручений. Или не нравится?
— Напротив, подходит, копами американцы называют полицейских. Пусть будет КОП.
Президент сделал жест, означающий конец аудиенции, и трое его самых близких помощников неслышно удалились из кабинета.
ВСЕМУ ЕСТЬ ПРЕДЕЛ (ОЖИДАНИЮ ТОЖЕ)
Проснувшись, он лежал с открытыми глазами, втянул в себя воздух, ощущая все запахи: цветущего луга, аромат свежего кофе, долетевший с кухни, пряный дух шалфея, пропитавший простыни, запах валерьянки, исходящий от ящика с медикаментами в серванте, совсем тонкие оттенки запахов лаванды, миндаля, лимона, боярышника и фиалки, а также свежий, едва уловимый аромат ландыша — так пахли духи Наташи. Лежа в постели, Василий еще с минуту исследовал запахи квартиры и обнаружил, что их палитра значительно расширилась. Раньше он, например, не отличал нюансы запаха от своих рук — правой и левой, — теперь же чувствовал разницу.
Закрыв глаза, чтобы лучше уловить это весьма своеобразное ощущение и запомнить его, Василий стал исследовать телевизор, столик возле кровати с журналами, карандашами и зажигалкой, ковры на полу, стены, окно. Сосредоточившись, «вышел» из дома и ярко представил лесопарковую полосу, начинавшуюся прямо за двором и тянувшуюся до Клязьмы. «Подышал» свежестью утра, глубоко втягивая воздух в легкие, выпятив живот, производя выдох через нос, до полного вытеснения воздуха из легких, и «вернулся» в спальню.
Бесшумно встал, выглянул на кухню, где хлопотала у плиты Наташа, Наталья Петровна Янина, женщина двадцати восьми лет от роду, по профессии мануальный терапевт, мастер рэйки[5], стройная, милая, улыбчивая. На Наташе был милый халатик в мелкую полоску. Мгновение Василий смотрел на нее, затем бесшумно вернулся в спальню и присел на край кровати.
С Наташей он познакомился полгода назад, зимой, с тоски пригласив незнакомую девушку, в одиночестве прогуливавшуюся по набережной, покататься на лыжах. Девушка неожиданно согласилась, и Новый год они спустя две недели встретили вместе.
Наташа оказалась обаятельной, мягкой, уступчивой, милой — и в общем, красивой женщиной, понимающей души людей и вещей. У нее была необратимая потребность целиком посвящать себя чему-то — какому-то делу, человеку, но человеку мечты, претворяющему ее в жизнь. Делом являлась ее лечебная практика целителя, мастера рэйки, а «человеком мечты» неожиданно для него самого стал Василий Балуев, живущий нынче под фамилией Котов в древнерусском городе Владимире. Наталья легко понимала глубоко сокрытые тайны окружающих, знала она, наверное, и отношение Василия к той, которая была до нее, к Ульяне Митиной, но держать себя в руках умела и никогда не спрашивала у своего друга причин его редких приступов тоски. Она верила, что все это пройдет. Лишь сам Василий знал, что не пройдет, не забудется, не залечится.