— Мы? — перебил Рыков Мурашова с любопытством. — Герман, ты меня удивляешь! Никогда не думал, что ты предложишь работать по какому-то проекту совместно. Однако идея мне… — он повернул голову к заместителю директора Института стратегических исследований, — нравится. А вам, Кирилл Данилович?
Головань рассмеялся.
— Я же сказал, Герман — хитрец! Он отлично знает, что все мы, каждый втайне от других, искали подступы к МИРам. Такова уж этика коррелирования запрещенной реальности, и нет смысла давать ей эмоциональную оценку. Герман прав и в том, что Бабуу перестал справляться с обязанностями координатора, его надо заменить. Другой вопрос — кем и как.
— Кем — я уже сказал…
— Как — тоже понятно, — пробормотал задумавшийся Мурашов. — Но у нас мало времени. Вы действительно нашли того человека, Соболева, реализовавшего блокировку реальности?
— Нет, я его не нашел. Он перестал светиться и прямой пеленгации не боится, но зато я вычислил кое-кого из его друзей и уже предпринял определенные шаги.
— И все же это длительный процесс.
— А мы никуда не торопимся. Игра стоит свеч, если цель — возврат Союзу абсолютной власти над всей реальностью.
— Тогда учтите один момент. Я знаю, что Соболев стал Посвященным I ступени Внутреннего Круга и способен защититься от физического и психологического воздействия. Если он не захочет помочь…
— Если он не захочет, мы найдем способ его устранить.
— Но вы однажды уже пытались организовать «волну выключения».
— Если вы помните обстоятельства, мне помешали известные нам трансцендентные силы…
— Не стоит выяснять истинность суждений на словах, — остановил Рыкова Головань. — Соболев сильный противник, но уровень его пока ниже нашего, и особыми знаниями он не владеет, в том числе и Знаниями Бездн. Появится нужда — мы его выключим.
— И все же вы его явно недооцениваете, — вздохнул Мурашов, тряхнув головой. — Впрочем, к чему эти споры, в самом-то деле. Поживем — увидим. У вас есть план, Герман? Хотя вы и хитрец, по словам Кирилла Даниловича, одной хитрости для реализации ваших идей будет маловато, требуется кое-что посущественней.
— Ну-ка, ну-ка? — заинтересовался Головань.
— Мудрость, например.
В комнате раздался тихий кашель, — это смеялся Рыков. Заметив взгляды собеседников, проговорил, не стирая с лица специфической, едва заметной улыбки:
— Не обращайте внимания, коллеги, я просто подумал… по-еврейски «мудрость» звучит как «хохма», а это слово в русском языке имеет прямо противоположный смысл. А план у меня есть…
СОЮЗЫ ДОЛГО НЕ ЖИВУТ
Сход Союза Девяти Неизвестных, истинных правителей государства, состоялся на территории буддийского монастыря, расположенного в Горном Алтае на перевале Куг-Багач, недалеко от городка Кош-Агач.
По форме встреча кардиналов Союза ничем не отличалась от предыдущих, но содержание ее было иным, а напряжение, владевшее всеми, хотя и тщательно скрываемое, было на порядок выше.
На сей раз Бабуу-Сэнгэ, настоятель Храма Гаутамы, координатор Союза Девяти, характером и обликом похожий на живое воплощение Будды, принимал гостей не в молельне, а в своем рабочем кабинете, запрятанном в недрах монастыря. Кабинет, смахивающий деловой роскошью и отделкой на малый зал заседаний ЮНЕСКО, с кольцевым столом, опоясывающим мини-бассейн с голубой водой, с множеством бра из золота и хрусталя в форме лотоса на мраморных стенах, с четырьмя золотыми статуэтками Будды по углам, обладал современнейшей системой охраны тайны, делавшей недоступными не только любые методы прослушивания и съемки, но и несанкционированный физический доступ. В принципе в охране, состоящей из живых людей, он не нуждался.
Бабуу-Сэнгэ появился в зале позже всех, в пурпурной мантии, с массивной золотой цепью на груди, несущей квадратный медальон. На одной стороне медальона была выгравирована Тайдзокай-мандала, структура и символика которой считались дорогой к просветлению, на другой стороне — Конгокай-мандала[3], обозначающая схематический «Мир Алмазов», символ ясности, прозрачности, благородства и твердости. В разговорной речи кардиналов медальон имел слегка игривое ироническое название «нагрудник справедливости». Он вручался избранному координатору и, по легенде, обладал таинственной силой, удушая тех, кто лгал.
Вопреки обычаю, Бабуу-Сэнгэ повел речь сразу на метаязыке, богатство оттенков которого не шло ни в какое сравнение ни с одним из языков Земли:
— Господа Посвященные, пришло время перемен. Вы прекрасно знаете причины, по которым мы собрались здесь, но я также отлично знаю, что ни один из вас не послушался и не свернул рабочие программы. И все же я попытаюсь доказать свою точку зрения на происходящие события.
Голос настоятеля был ровен и звучен, и тем не менее в нем явственно проступало зловещее предупреждение.
— Все вы полтора года назад были свидетелями вмешательства в коррелят-схему реальности непосвященного по имени Матвей Соболев, в результате которого оказались заблокированными границы реальности и мы потеряли связь с иерархами. Мало того, из-за повышения порога выхода в астрал и другие подуровни информационного континуума стал невозможен и переход сознания из одной реальности в другую, что резко сузило диапазон нашего вмешательства.