Так я думал ровно до того момента пока не дошел до способа заварки грибов-трихотеценов. Секунды, градусы, способы отжима и фильтрации и прочая подобная муть. Подробная инструкция занимает добрую треть, исписанных убористым почерком, листов. И ведь придется все это зубрить. С этого параноика станется устроить мне экзамен после образовательных посиделок на толчке.
— Закончил? — доносится раздраженное ворчание из-за дверей моего «кабинета».
— Если приспичило, соседняя кабинка свободна! — и так голова пухнет с непривычки ещё и этот над душой стоит.
— Не смешно, у тебя десять минут. — продолжает занудствовать туалетный деспот.
— А продлить можно?
— Хватит тупых шуток, просто сосредоточься на проклятой тетради!
Слышу скрип входной двери — у нас гости!
— Сугимото, а ты чего это здесь, очередь? — о, знакомый голос, прям дежавю.
— Серову стало плохо во время обеда, сэнсэй.
— Что за напасть! Ками, неужели снова какая-то инфекция в воде… — до моих ушей доносится подозрительное урчание.
С громким, суетливым стуком захлопывается дверь соседней кабинка. Звук расстегиваемой молнии и снимаемых штанов сменяется вздохом облегчения, едва не обосравшегося, педагога.
— Сэнсэй, вы там как, в порядке?
— Теперь да, Сугимото, теперь да.* — зато я теперь не в порядке! Ну и вонь, он что дохлого скунса на обед сожрал?
Ноздри бередит чертовски неприятный запашок. В туалете всего три кабинки и одна из них, дальняя от меня, сейчас на ремонте. Поэтому от чужого зловония меня отделяет тонкая перегородка, да и та не в пол. Глаза слезятся, но я продолжаю впитывать знания на пару с чужим зловонием. Готов поспорить, после этих посиделок вонять от меня будет знатно, но драгоценная информация того стоит.
— Уффффф! — выдает последний аккорд вонючка-сэнсэй и, после пары секунд возни за стенкой, задает мне неожиданный вопрос. — Серов, а у тебя в кабинке бумаги случаем нет?
— Никак нет, Кобаяси-сэнсэй, сам с тетрадкой сижу.
— Антон, а не мог бы ты дать несколько листиков своему сэнсэю?
— Кооооонечно! Только они немного исписаны.
— О, ничего страшного!
— Держите, сэнсэй. — просовываю, вырванные из тетради листы, под перегородку.
— Спасибо ками, что послали мне тебя, Серов. — хрустит бумагой сэнсэй — любит, когда понежнее.
— Пс, какого хера ты творишь, придурок?! — доносится до меня злобный, едва различимый, шепот Акихико. — Угробить нас захотел?
После чего он внезапно замолкает. Слышу лишь его шаги и какое-то подозрительное шебуршание. Интересно, чем же он таким занят? Спустя несколько секунд, получаю ответ на свой вопрос — дверь соседней кабинки с громким стуком распахивается
— Эй, Сугимото, а-ну закрой дверь! И зачем тебе шваб…
— Простите, сэнсэй. — глухой стук и через стенку что-то грузно плюхается в напольный унитаз. — Ничего личного.
Выскакиваю из кабинки и сразу же натыкаюсь взглядом на разъяренного Акихико с обломком швабры в руках.
— Ну и нахрена? — вопрошаю я, глядя на этого конченного психопата.
— Это ты МЕНЯ спрашиваешь?! Кретин, я же говорил, что тетрадь нельзя светить! Ты хоть понимаешь своей бестолковой головой, что это наш смертный приговор? Теперь придется избавиться от этого плешивого. Нам нужны мешки.
— Пустые.
— Недзуми, хорош тупить, конечно, ПУСТЫЕ!
— Не, я говорю листы были пустые. Я ему чистые вырывал.
— Я УБЬЮ ТЕБЯ! — лицо урожденного Миямото идёт красными пятнами.
— А я тут причем? Кто виноват, что у тебя с чувством юмора напряг?
— НЕ-ДЗУ-МИ!!! — капилляры в его глазах лопаются, но он достаточно оперативно берет себя в руки. — Ладно, спокойствие. Приложил я его как надо, скорее всего, последние полминуты он и не вспомнит.
— Скорее всего? Какой-то неутешительный прогноз. — что-то я не слышу особой уверенности в его голосе.
Заглядываю в распахнутую кабинку, чтобы оценить всю «прелесть» сложившейся ситуации. В собственной куче дерьма, застряв голой жопой прямо в напольном унитазе, раскорячился бессознательный Кобаяси-сэнсэй. Крови нет — повезло, что швабра оказалась не ахти. Лишь чуть выше виска учителя набухает порядочная такая гематома.
— Ну, извини, когда я бью людей по головам, то после мало интересуюсь их самочувствием.
— Ясно. Делать нечего, карауль этого засранца, а я пока сгоняю за фотоаппаратом.
— А это мысль. — одобряет он идею, после чего требовательно протягивает руку ладонью вверх. — Только методичку верни.
— Не очень-то и хотелось. — вытаскиваю из-за пояса заныканную, порядочно так потерявшую в объеме, тетрадку.
Смотри-ка, даже в такой стрессовой ситуации и то не растерял самообладания. С его горячим темпераментом — это настоящий подвиг.