Есть очень много способов развития сил Пробужденного, которое приводит к печальным последствиям — разрушению Ядра. Их особо и не скрывают. Тот же Хикари использовал один из этих способов и мгновенно поднялся до уровня Графа, правда, при этом сильно исказил свое Ядро.
Я собирался сделать то же самое, но не использовать столь радикальные меры.
Пока что Аура в моем теле лишь в зачаточном состоянии — даже если и есть, то скорее как некая часть души, не отделенная от нее, но и не являющаяся по своему составу ее частью. И вот именно эту неопределенную субстанцию я стимулировал чтобы превратить ее в Ауру. Это пагубно сказывалось на Ядре, но зато эффект был потрясающим.
Аура хранится в Ядре. Ядро находится в Душе. Душа сконцентрирована в центре груди. Оттуда Аура перетекает в тело и полностью окутывает его, словно жидкость, принимающая любую форму.
Пробиться из уровня «Духа» в уровень «Барона» было не так просто. Это первый шаг, и он зачастую определяет, будет ли человек самым обычным, или у него есть потенциал стать настоящим Пробужденным.
Я справился с этим всего за три дня медитации.
Правда, с этим я немного так переборщил. Все-таки мне нужно контролировать, чтобы мое Ядро сильно не пострадало, а сейчас оно все покрылось трещинами — не опасными, нет, но все еще болезненными. Нужно замедлить прогонку Ауры через тело — это позволит уменьшить повреждения Ядра, правда, за это я расплачусь ослаблением эффекта тренировок. То, что сейчас я сделал за три дня, новым способом заняло бы у меня порядка месяца.
«Ничего не поделаешь. Я итак буду развиваться быстрее чем кто-бы то ни было.»
Приняв решение, я остановил свои тренировки. Не потому, что сразу не мог использовать новый тип медитации. Просто мне нужно было сначала восстановить Ядро — будет слишком рискованно продолжать медитацию с таким Ядром и дальше.
И снова я оказался ничем не занят. Между делом я разговаривал с Фокусником. В Японии разница в возрасте считается непреодолимым барьером, и даже меня десять лет жизни в Японском обществе сильно изменили. Поэтому сначала мне было не совсем комфортно общаться со стариком на равных. Прибавить к этому то, что я в целом не очень хорош в общении, и получим крайне неумелые диалоги между ребенком и стариком.
Так прошла неделя. Каждый день Фокусника забирали куда-то, и он возвращался сильно уставшим. Снова и снова. Пока один раз не случилось кое-что странное… пройдя в свою камеру Фокусник просто упал и начал кашлять кровью.
— Эй, что с тобой? — заволновался я.
Фокусник выглядел таким же, как и всегда — бледный, немного усталый и сильно потрепанный.
— Да так… — тихо вздохнул он. — Похоже я болен. Уже как полгода мое состояние начало ухудшаться…
Я удивленно заморгал.
— Чего? — склонил я голову. — То есть, все время что ты был тут?
На это Фокусник лишь кивнул.
— Да… я не знаю, что это… но по ночам она приносит нестерпимые боли. И кошмары. Днем же я словно в полубреду… я знаю, что делаю, но все ощущается так, будто я сплю…
Меня вдруг заволновало состояние моего единственного собеседника. Не то, чтобы с ним было чертовски весело, но без него точно будет чертовски скучно!
Я подошел к барьеру и усилием воли прошел через него. А потом провернул то же самое и с барьером у решетки камеры Фокусника — благо второе мне далось куда проще из-за слабости самого Фокусника и отсутствии дополнительных мер сдерживания.
Фокусник с округлившимися глазами посмотрел сначала на меня, а потом на моего двойника что стоял возле барьера.
Поскольку в камере фиксируется присутствие в ней человека, я был вынужден оставить свою проекцию внутри. Прием непростой, но используя небольшую часть своей энергии можно создать «проекцию» себя.
— Вы… и такое могли? — изумился он.
— Ну конечно, — пожал я плечами. — Правда, слишком долго в твоем барьере мне лучше не оставаться. Засекут, как пить дать. А потом меня на фарш пустят. Может даже народ покормят…
Зачем я это сделал? Из-за самых разных барьеров было тяжело разглядеть что-то вне камеры. В том числе и моим Эсперским зрением.
— Ч-что вы делаете? — спросил он, когда я начал внимательно вглядываться в его тело.
— Смотрю, — как само-собой разумеющееся сказал я. — И вижу…
— Видите? — переспросил он.
— Вижу. — кивнул я. — Твое тело не больно, оно отравлено. — спокойно сказал я.
Он на секунду растерялся, после чего как-то грустно вздохнул.
— Отравлено, значит… — старик посмотрел в потолок. — Возможно, в каком-то смысле этого и стоило ожидать. — с иронией улыбнулся он.
Похоже, он понимает за что его могли отравить.