— Для детей улыбки, — и опустила руку с леденцами.
— Не ожидала? — усмехнулся Малыхин.
— Ох и напугал же ты меня! — притворно вздохнула торговка.
— Тебя напугаешь… Давно стоишь?
— Только пришла. Любого спроси — соврать не дадут, — быстро заговорила Киселева, поглядывая по сторонам.
— Сумку давай! — строго сказал Малыхин. — Ну!
Она прижала сумку к груди, отступила назад.
— Пожалей, — попросила она. — Ничего не продала.
Толпа любопытных росла, обступала их со всех сторон, теснила к забору. Кто-то весело крикнул:
— Детектив напал на след!
И еще кто-то хихикнул под самым ухом:
— В другом месте не найдешь, а тут — пожалте!
Некогда оглядываться, да и разговаривать бесполезно, и Малыхин торопит Киселеву:
— Я жду!
Но та продолжает упорствовать. Она не оправдывается, она просто тянет время и выбирает момент, чтоб ускользнуть от милиционера. Но сейчас сделать это невозможно — она прижата к забору и по лицу Малыхина понимает, что из ее затеи ничего путного не выйдет, и она сама протягивает сумку с леденцами.
— На, подавись! — говорит она злобно.
— Ну, ну, полегче, — небрежно ворчит Малыхин и подталкивает Киселеву к выходу. Теперь можно сказать несколько слов и в адрес толпы, но ему никто не возражает. Люди быстро и молча расходятся, и Малыхин говорит Киселевой:
— Разбежались твои защитнички. Как ветром сдуло.
Они вышли из ворот рынка как старые знакомые. И когда одна пожилая женщина, проходя мимо, воскликнула:
— Куда ты, Василиса Егоровна! — то Киселева, вскинув голову, ответила весело, даже с какой-то хитрецой:
— Вот, в гости пригласил. Не хочешь с нами?
Перешли дорогу и свернули за угол длинного деревянного дома. В переулке остановились.
— Ладно, иди, да не попадайся. — Малыхин махнул в сторону улицы. — Ну, иди!
— А сумку?
— За ней придешь в отделение.
— Да пропади она пропадом!.. — И пошла не оглядываясь.
— Подожди.
— Чего?
Малыхин открыл планшетку, набил ее леденцами — «петушками» и «рыбками», но все не вошли, тогда он высыпал остальные в пыльный бурьян и кинул пустую сумку Киселевой.
— Чтоб больше не видел!
Теперь он сам повернулся и пошел прочь. Он не был уверен в том, что Киселева не появится на рынке или где-нибудь в другом месте. Если не завтра, так послезавтра наверняка она снова наполнит сумку леденцами, и тут ничего не поделаешь.
«Кажется, полчаса прошло, а может, и больше», — подумал Малыхин и заторопился в милицию.
Но в пути ему еще раз пришлось задержаться.
У детского сада, напротив железнодорожного переезда, остановка машин была запрещена. И машину, которая стояла там, Малыхин приметил сразу же, как только стал пересекать всегда тихую сонную улицу. Он заторопился, но шофера в кабине не оказалось. Не было его и поблизости, и спросить не у кого. Малыхин присел на ступеньку кабины с теневой стороны, ковырял носком ботинка невысокий репейник. Время тянулось медленно, и Малыхин, по долгу службы привыкший к долгим ожиданиям, начал нервничать, и когда наконец к нему подошел шофер, он не накинулся на него с бранью, а поднялся, вежливо козырнул и сухо, деловито заметил:
— Как же так, а?.. Знака не приметили, а он тут давно висит.
— Да я приезжий…
— А правила и приезжему полагается знать. А ну-ка, ваши права.
Шофер подозрительно долго рылся в грудном кармане, потом шумно вздохнул и сунул в руку участковому документы, аккуратно перевязанные тесемкой.
— Ну, паспорт мне не нужен. И эти справки тоже можете взять… А, да вы не впервой нарушаете! Нехорошо. Записать придется.
Шофер нахмурился и, ворча что-то про себя, полез в кабину. Но Малыхина он уже не интересовал, и когда машина проехала, он лениво посмотрел ей вслед и подумал о том, что застать секретаршу Надю он сможет сейчас только в столовой.
Но Нади в столовой не было, не увидел он ее и в приемной и уже в коридоре узнал, что Надя сегодня не придет по какой-то весьма уважительной причине. Нельзя сказать, чтоб Малыхин расстроился. Просто в этой девушке он обычно находил терпеливого слушателя, и потом он замечал, что при ней он всегда ловко заводит разговор на любую тему. При других же не мог, начинал стесняться и казался сам себе угловатым и неказистым.
Войдя в комнату, где стояло несколько плотно сдвинутых друг к другу столов, он высыпал леденцы, кликнул товарищей:
— Налетай!
— Ого, погоня увенчалась успехом! Победитель награжден! — воскликнул Сергеев и тут же попросил: — Расскажи нам о своем подвиге, о славный Пинкертон!