— Ну, мисс Грейнджер, «выше ожидаемого», — улыбнулась Гермиона своему отражению и вернулась в комнату.
С одеждой, слава Мерлину, пока можно было не мудрить, и она надела форменную рубашку с галстуком, жилет и юбку. Уже собираясь выйти в коридор, она вдруг вспомнила о новых серьгах и вернулась к прикроватному столику.
Как раз вовремя: к окошку подлетела новая сова.
— Ну ничего себе! — сказала Гермиона вслух, открывая окно. К лапке совы была привязана маленькая коробка. — О, Гарри! Какой же ты молодец!
В коробке было эксклюзивное издание «Новейшей истории магии», которая начиналась с двадцатого века и заканчивалась битвой за Хогвартс и падением Волан-де-Морта.
В книгу была вложена вырезка из самого свежего периодического издания мракоборцев, где был список всех погибших в финальной битве. На обратной стороне вырезки Гарри нацарапал каким-то явно плохо пишущим пером:
«Гермиона, с Днём рождения! Надеюсь, «История магии» — это то, что ты хотела, и я тебе угодил.
Список заколдован и иногда пополняется новыми именами. Это потому что в нём числятся не только те, кто погиб непосредственно 2 мая, но и остальные участники битвы, умершие позже. Так что, если интересно, можешь время от времени заглядывать в него.
Хорошо тебе отметить!
Гарри.
P.S. Знаю, знаю, формально я не имею права распространять такую информацию. Когда приеду в Хогвартс, у тебя будет замечательный повод пожурить меня за нарушение правил! Только когда будешь меня ругать, помни, что подобные вещи я могу прислать лишь тебе, потому что ты одна из немногих, кому я всецело доверяю».
Качая головой и улыбаясь одновременно, Гермиона быстро написала ответное письмо с кучей благодарностей, вложила его в лапку сове, которая в противоположность белоснежной Букле была очень пёстрой, и поспешила в общую гостиную.
Там творилось что-то невообразимое. Сквозь дым от взрывающихся хлопушек, искры бенгальских огней и фейерверки, в которых Гермиона узнала «Фокус-покус» из «Волшебных вредилок», она едва смогла разглядеть парившую посреди гостиной созданную магией надпись: «Счастливого Дня рождения, Гермиона!»
— Ух ты! — воскликнула она, пытаясь перекричать залп очередного салюта, и Симус, управляющий всей пиротехникой, остановил громкие взрывы. — Ребята, это... это просто великолепно! — Гермиона оглядела радостные лица ребят, стоящих вокруг. — У меня ещё никогда не было такого Дня рождения! Спасибо огромное вам всем!
— Мы тебя любим! — крикнула Джинни, несколько человек зааплодировало, и те, кто ещё не поздравил именинницу лично, побежали её обнимать.
В Большом зале всё было скромнее, но и здесь не удалось избежать поздравлений. Ханна и Эрни, Падма и Полумна, а с ними ещё почти половина когтевранцев, Дафна с Блейзом, даже Малфой и наконец — Хагрид.
— Ого-го, Гермиона! Неужели девятнадцать? — он крепко обнял её и похлопал по спине так, что у девушки зачесалось в лёгких. — Поздравляю, дорогая!
— Спасибо, Хагрид! — засияла она, тронутая искренностью старого друга. — Мне очень приятно!
— Да ладно, что уж там... — смущённо пробормотал он, громко шмыгая носом.
— Хагрид, не смей плакать! — с напускной суровостью сказала Гермиона, уже сама обнимая его. Он был так трогателен: такой большой, сильный и со слезами в густой бороде.
— Когда ты выпустишься, — пробормотал он, то и дело утирая глаза огромным кулаком, — где бы ты ни была, обещай навещать меня хотя бы раз в полгода.
— Обещаю, — уверенно сказала Гермиона, стараясь его подбодрить. — Но раз уж зашла речь о гостях, можно, я загляну к тебе как-нибудь на чай? Расскажешь про своего гиппокампа.
— Заходи, конечно, — Хагрид закивал головой и вдруг хлопнул себя по бокам. — Я же забыл! Вот, — он вытащил из огромного кармана букет полевых осенних цветов, — это тебе. Ещё раз поздравляю! Если выкроишь времечко между уроками, то заходи хоть когда!
— Спасибо большое! — Гермиона еле ухватила ароматный «букет», который размером напоминал стог сена. — Ну, значит договорились!
Когда на часах в гриффиндорской гостиной пробило ровно четыре, Гермиона потихоньку выбралась за портрет Полной Дамы в пустой коридор. Немного переведя дух, она поправила заколку в волосах, одёрнула светло-голубое платье и только хотела нащупать за пазухой волшебную палочку, как вдруг из-за угла вышел Виктор.
Несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза: он — с восхищением, она — с беспокойством и каким-то ожиданием. Наконец он подошёл к девушке и подал ей руку со словами:
— Выглядишь изумительно, Гермиона. Каждый раз ты выбираешь такие платья, что они буквально сводят меня с ума.
Гермиона так и вспыхнула, но постаралась скрыть это, опустив ресницы и делая глубокий выдох. Они направились к лестнице, и ей казалось, что она летит по воздуху.
— Виктор, — наконец заговорила она; всё это время он терпеливо ждал, — ты каждый раз делаешь мне такие комплименты, после которых я теряю дар речи.
— Сегодня твой день, — отозвался болгарин. — А в комплиментах я достиг более высокого уровня, чем на Турнире, не правда ли?
— Это точно! — рассмеялась Гермиона, постепенно осваиваясь рядом с ним. — Как и в английском. Куда делся твой милый акцент?
— Он исчез, — полушутя ответил Крам, помогая своей спутнице преодолеть последние ступеньки и открывая перед ней парадные двери замка.
На улице ещё с обеда сияло солнце, которое быстро высушило утреннюю слякоть, а потому Гермионе не пришлось беспокоиться об обуви. Хотя, пока она собиралась на свидание, в голову лезли причудливые мысли о том, что если бы было грязно, то Виктор, возможно, понёс бы её на руках.
Они были уже у озера, тёмные воды которого искрились и переливались в солнечных лучах, когда Крам вдруг остановился.
— Что случилось, Виктор? — Гермиона почувствовала небывалое волнение.
— Если ты не против, я поздравлю тебя сейчас.
— Конечно, — внезапно хриплым голосом ответила она.
— Дай мне свою руку.
Пока он доставал из нагрудного кармана маленький золотой браслет и аккуратно закреплял его на тонком запястье, сердце Гермионы оглушительно билось о грудную клетку, заставляя её то и дело переводить дыхание, чтобы как-то успокоиться. Прикосновение горячих рук Виктора к её рукам вызвало в Гермионе бурю эмоций, но она приказала себе не терять головы, твердя мысленно одну и ту же фразу, что он — и в данный момент тоже — её преподаватель.
— Как раз подходит к твоим серьгам, — заметил Виктор, нарушая повисшую тишину, во время которой гриффиндорка заворожённо рассматривала витиеватые, аккуратные звенья. — С Днём рождения, Гермиона.
— Виктор, у меня опять нет слов, — прошептала она, поднимая голову, но не успела ещё осознать, что происходит, как его губы накрыли её.
Он целовал её нежно, медленно, изо всех сил сдерживая порывы страсти, сжав руки в кулаки — только бы не касаться её талии... спины... шеи... лица... иначе он совсем потеряет контроль.
Гермиона сначала слабо ответила на поцелуй, но потом вдруг отстранилась.
— Что... что ты делаешь? — спросила она, задыхаясь, в панике оглядываясь вокруг, но, слава Мерлину, никого не заметила.
— Целую девушку, которая мне нравится, — ответил Крам спокойно. — А что не так?
— Виктор, — уже более решительно сказала Гермиона, возобновляя шаг и жестом призывая его идти за собой, — мы не можем так вести себя, пока мы — преподаватель и ученица.
— На выходных можно об этом забыть, — возразил он, глядя на неё с откровенной влюблённостью. — Слушай, я хорошо запомнил твоего боггарта: ты одна посреди поля боя. Но тебе не нужно бояться одиночества или беззащитности, у тебя есть я.
— Нет... то есть... я ещё не решила. Прости.
Гермиона сама не могла понять, почему вдруг так растерялась. Пока они шли к «Трём мётлам», она пару раз украдкой взглянула на Виктора: да, она ему нравится, это читалось во взгляде, в поведении... во всём. Даже в этом дорогом и милом подарке, принять который ей стоило большого труда. Но испытывает ли она к этому мужчине то же самое? Он снова казался ей совсем взрослым, как будто им и сейчас было пятнадцать и восемнадцать — возраст, когда разница ощущалась гораздо сильнее, чем должна ощущаться сейчас, четыре года спустя.