Покончив с заклинаниями, Тео принялся за трансфигурацию пополам с астрономией. На каждый предмет при его сосредоточенности и скорости мысли, уходило минут по сорок максимум. Но сконцентрироваться удавалось не всегда. Особенно сейчас, после трёх бессонных ночей.
Когда Тео дописывал второй свиток, посвящённый Энцеладу, спутнику Сатурна, в библиотеку вошла целая компания когтевранцев-третьекурсников и двинулась прямиком к мадам Пинс. Проходя мимо Тео, один из ребят заметил его и чуть ли не отпрыгнул.
Его друзья засуетились, перешёптываясь, а Тео, не поднимая головы от пергамента, сделал вид, что совершенно не различает в их разговоре слова «Пожиратель смерти» и «приспешник Кэрроу». Но когда одна девочка, то и дело бросающая на него полные осуждения взгляды, упомянула его отца, Тео вскочил с места как ужаленный, сгрёб все учебники в охапку и быстрым шагом покинул библиотеку.
— Чёртова малышня, — прошипел он, стремительно спускаясь по лестнице, — как будто больше не о чем поговорить...
Я сам виноват. Во всём виноват только я сам.
А может сдать ЖАБА в декабре вместе со всеми семикурсниками и свалить отсюда? Прихватив с собой Грейнджер.
Но валить некуда. Дикость. Мир такой большой, а мне некуда идти. Меня везде преследует это клеймо — сын Пожирателя, прихвостень Кэрроу, сторонник Волан-де-Морта. Знали бы вы, какой из меня «сторонник»!
Ужас как хочется спать. Просто взять и забыться сном, в котором нет красных зрачков и мертвенно бледной, когтистой руки.
Но спать было нельзя, и четвёртую ночь подряд Тео проводил с книгами и заколдованной свечой, горящей так ярко, что её свет доставал до самых дальних уголков комнаты.
— Нотт, имей совесть! — проворчал Блейз, просыпаясь от бьющего в лицо света. Перевернувшись на спину, он в прищур посмотрел на настенные часы. — Половина пятого! Ты точно обалдел.
— Пошёл ты, Забини, — откликнулся Тео, даже не поднимая глаз от страницы учебника по защите от Тёмных искусств. — Если так достало спать при свете, иди к своей Дафне.
— Я сам разберусь, куда мне идти.
С другой кровати послышался шорох: проснулся и Малфой. Приподнявшись на локте, он сонным взглядом обвёл комнату:
— Что, Нотт, пытаешься подготовиться к экзаменам?
— И правда, — Блейз резко откинул одеяло и сел на кровати. — Скажи, какого чёрта ты каждую ночь штудируешь учебники? Прямо как Грейнджер!
— Нашёл с кем сравнить, — Тео раздражённо фыркнул. Недосып сильно обострял все его негативные эмоции.
— В самом деле, — взгляд Драко прояснился, — ты вообще спишь хоть иногда?
— Смотря в каком смысле, — ухмыльнулся он, откладывая в сторону учебник.
— Придурок, — Блейз закатил глаза.
— В прямом смысле, — Малфой был, напротив, очень серьёзен.
— Последний раз — три ночи назад. Или четыре, если считать эту.
— Закаляешь волю?
— Идите вы в задницу! Нокс.
Тео погасил свечу и демонстративно улёгся на кровать.
Блейз последовал его примеру, но теперь сон не шёл. Он тихо чертыхнулся.
— Вот незадача! Завтра контрольная по зельям, а я невыспавшийся.
— Поспишь после контрольной, — невозмутимо откликнулся Тео, стараясь держать глаза открытыми и испытывая на себе всю силу выражения «хоть спички вставляй».
— Бороду Мерлина тебе на воротник! Мне нужно быть свеженьким именно перед контрольной, а не после. Я не могу как ты не спать по полнедели. Я не такой мазохист.
Внутри у Тео всё закипело.
— Ты думаешь, мать твою, что если бы я имел возможность спать нормально, то не воспользовался бы ею?!
На несколько секунд повисла тишина. Стрелки часов неумолимо приближали поздний осенний рассвет.
— Слушай, Тео, — наконец нарушил молчание Малфой, — одно время меня мучили кошмары, связанные с Волан-де-Мортом. Ты случайно не тем же страдаешь?
Тео рассмеялся, злясь на себя оттого, что и правда страдал, и заодно на Малфоя — оттого, что тот всё правильно понял.
— Мне не снятся никакие кошмары, — холодно отчеканил он.
— А что ж тогда не спишь-то? — ехидно спросил Блейз.
— Бессонница, — буркнул Тео и отвернулся от собеседников.
— Ага, как же, — прошептал Блейз. — Драко, во сколько нам вставать?
— Через полтора часа, если хочешь ещё пробежаться по конспектам.
— Мерлиновы кальсоны!
Тео всё-таки сдался перед упорным, губительным, но таким приятным натиском сна; глаза его закрылись. Не успев даже понять смысл того, о чём говорили Малфой с Забини, но ещё слыша их голоса, он ощутил, что проваливается в дремоту.
И тут же: холодный высокий голос, разносящийся под сводами большой комнаты, в которой отец обычно принимал самых уважаемых гостей. Теодору шестнадцать лет, он на пятом курсе и приехал домой на Пасхальные каникулы. Волан-де-Морт обсуждает с его отцом план по выманиванию Поттера в Министерство магии. Зачем ему это нужно, сам Тео плохо понимал, потому что Тёмный Лорд ничего конкретно не называл, искусно и типично по-змеиному ускользая от темы, стоило отцу задать наводящий, пусть и завуалированный, вопрос.
После первой магической войны Нотт-старший, как Люциус Малфой, Эйвери и многие другие, сумел убедить Визенгамот, что все его действия, направленные против неугодных Волан-де-Морту, были совершены под действием заклятия Империус. Но главный Пожиратель смерти вернулся, и Нотт, разумеется, оказался не в числе его фаворитов.
Голос, отражающийся от каменных стен, призывал служить своему хозяину верно и преданно. Он звучал до странного мягко, но от этой притворной мягкости стыла кровь в жилах. В своём сне Тео спустился по лестнице, прислушиваясь к этому ужасному полупризыву-полуприказу, и тихо вошёл в комнату, намереваясь в случае чего броситься на помощь отцу... Но Волан-де-Морт, конечно, знал, что он придёт. Два узких, красных, как раскалённое железо, глаза уставились на него, прожигая своим демоническим взглядом...
Тео подскочил на кровати, сжимая в одной руке палочку, а в другой — клок простыни. На лбу выступил холодный пот, сердце колотилось; он с трудом перевёл дыхание.
— Проклятье, — процедил он сквозь зубы и перевёл взгляд на часы. — Уже полдень? Да быть того не может.
Быстро одевшись, он вышел в общую гостиную. Она была пуста, за исключением Трейси, сидевшей в уголке с книгой в руках. Мысленно выругавшись, он окликнул её.
— Эй, Дэвис, — голос чуть дрожал при одном воспоминании о ночном кошмаре, — почему не на уроке?
Он начисто забыл, что сегодня вместо третьего урока окно.
Трейси подняла на него глаза; она была удивлена и явно не предполагала, что в гостиной факультета есть кто-то кроме неё. Отбросив со лба белокурую чёлку, она ответила Нотту будничным тоном:
— Пора уже знать расписание.
На мгновение Тео захлестнула волна слепого бешенства, но ощущение отдыха и расслабленности во всём теле подавило эту вспышку.
— А, к чёрту. Сам узнаю.
Он застегнул мантию и вышел, как всегда не обернувшись на Трейси, которая вновь уткнулась в книгу, сидя неестественно прямо. Он не знал, что едва дверь за ним захлопнулась, как девушка отбросила ненужный больше том и в отчаянии закрыла лицо руками.
====== Глава 8 ======
Хмурый моросящий дождь, зарядивший с вечера воскресенья и до самой пятницы, дал понять всем обитателям замка, что солнце в день квиддичного матча было или подарком судьбы, или просто нелепей оплошностью, каким-то немыслимым образом допущенной британской погодой.
Первую половину недели по милости этой самой погоды все ходили как сонные мухи, клюя носом на уроках и лениво волоча ноги на переменах, лишь изредка переговариваясь — как правило, по поводу домашних заданий или прошедшей игры, оставившей столько впечатлений. Несмотря на две чашки кофе, заботливо сваренных Винки и выпитых перед нумерологией, Гермиона тоже никак не могла вырваться из объятий Морфея и стряхнуть с себя это сонное оцепенение; благо, первыми уроками в понедельник были лекции, где можно было не напрягаться и лениво водить пером по пергаменту, записывая только то, что было действительно необходимо, время от времени зевая украдкой. Лишь на трансфигурации, которая была после обеда, Гермиона более-менее пришла в себя и, войдя в кабинет, сразу же с облегчением заметила, что здесь нет Нотта. Макгонагалл зачем-то в срочном порядке понадобилась Кингсли Брустверу в Министерстве, поэтому Гермиона на правах старосты школы осталась следить за порядком в классе. Как ни странно, всё было спокойно, ребята тихо тренировали Заклятие исчезновения, и даже обожающие досаждать гриффиндорцам Харпер с Монтегю уныло разлеглись на парте и, казалось, не заметили ухода преподавателя.