— Импедимента! — выкрикнула Гермиона на автомате, но незнакомец с небывалой ловкостью уклонился от заклинания.
— Ну что ты так сразу, Грейнджер? Давай сначала поговорим.
Этот голос... Она узнала его сразу.
Внутри почему-то всё перевернулось.
— Нотт! — сердце билось часто-часто. — Что ты здесь делаешь так поздно? Это... это против правил.
Слизеринец рассмеялся, но так тихо, что окружающие их каменные стены даже не отозвались эхом на его смех.
— Да, Грейнджер, ты совсем не меняешься. Я прямо в восторге от твоей принципиальности.
Чтобы он не заметил её волнения, Гермиона глубоко вдохнула и на выдохе отчеканила:
— Повторяю свой вопрос: что ты здесь делаешь так поздно?
Господи, да почему я так паникую! Неужели я боюсь его? Или его непредсказуемых действий?..
— Гуляю, — проворковал Тео. — Имею право.
— Нет, не имеешь! — сразу же с места в карьер вспылила Гермиона. — Я могу снять со Слизерина баллы за это нарушение.
— Правда что ли? — он шагнул к ней, и в тусклом свете луны она увидела его рассечённую губу, что, впрочем, не мешало ему нахально ухмыляться. — А если я сообщу, что школьная староста бродит по ночам за пределами школы?
— Только попробуй! — прошипела Гермиона.
— Мм, я смотрю, ты боишься за свою репутацию, — Тео сделал ещё один шаг вперёд, и теперь их разделяло не больше полфута. — И правильно делаешь. Моя-то давно испорчена, зато твоя чиста. Даже хочется немного её замарать.
Одно молниеносное движение — и он схватил Гермиону за талию; она не успела даже отшатнуться. Его тёмные глаза прожигали её насквозь, его руки держали её железной хваткой, его лицо было так близко, что дыхание щекотало кожу...
— Что... тебе... нужно? — прерывающимся голосом спросила гриффиндорка. От прикосновений Нотта она неожиданно ощутила такое жгучее томление во всём теле, что окончательно растерялась. Мысли в беспорядке вертелись в голове, она лихорадочно искала выход из ситуации, но ничего не могла придумать.
— Кажется, я выразился достаточно ясно: я хочу испортить твою репутацию.
Он притянул её к себе, и тут Гермиона будто очнулась. Сжав зубы от напряжения, она попыталась вырваться, но Тео словно и не замечал этих попыток, держа её всё так же крепко. Она не сдавалась: рука нырнула вниз, быстро выхватила палочку из кармана мантии, и вот уже та нацелена Нотту в грудь. Он с убийственным спокойствием убрал руки, но ухмыляться не перестал.
— Так даже интереснее, Грейнджер. Покажи, что ты умеешь.
— Уйди с дороги, — сквозь зубы процедила Гермиона, плохо контролируя себя.
— Обойдёшься, — хмыкнул Тео в ответ.
— Остол... Мерлин!
Ещё одно чёткое движение палочкой, и слизеринец бессловесно и с поразительной лёгкостью обезоружил её.
— Мерзавец! — Гермиона вся кипела от досады. — Верни сейчас же!
— И не подумаю.
Где-то на краешке сознания, ещё не затуманенном гневом, мелькнула мысль, что рядом с Ноттом она всё время как на вулкане.
А он тем временем рассматривал отнятую палочку со всех сторон, нарочно дразня Гермиону и наслаждаясь её бешенством.
— Даже если ты спокойно проживёшь без своего оружия все выходные, то в понедельник... Что у нас там из совместных уроков? — спросил он, по-прежнему не отрывая взгляда от волшебной палочки. — Защита от Тёмных искусств? Там без палочки никак. Любопытно послушать, что ты скажешь Краму.
Он снова расплылся в торжествующей ухмылке, но в этот момент Гермиона внезапно повела себя совсем не так, как он предполагал.
Она медленно, но с преисполненным гордости видом подняла голову, сверкнула глазами и, выпалив грозное «Иди к чёрту!», резко развернулась и быстро зашагала по направлению к замку.
Тео размышлял всего пару секунд. Первой мыслью было броситься за ней и схватить в охапку, сломив её сопротивление силой. Он уже собрался было остановить её — колкой фразой или магией, неважно — но тут ему в голову пришла другая мысль, более рациональная.
Нет, Грейнджер, с тобой нельзя играть по твоим правилам. Ты огонь, а я лёд, и потому я не должен показывать тебе, какое пламя разгорается во мне, когда ты рядом. Рано или поздно ты явишься за своей палочкой — ты прошла с ней войну, и она верна тебе уже восемь лет.
Ты вернёшься за ней.
Я заставлю тебя просить, и тогда посмотрим, как ты будешь играть по правилам, которые диктую я.
Все выходные Гермиона была сама не своя, испытывая без волшебной палочки довольно-таки мерзкое чувство незащищённости и отсутствия контроля; последнее особенно сильно выбивало её из колеи. Однако она строго приказала себе ни в коем случае не разыскивать Нотта, не требовать палочку обратно и тем самым не давать ему повода снова над собой издеваться.
Но вот наступил понедельник. На нумерологии, древних рунах и астрономии палочка ей была не нужна, но когда началась защита от Тёмных искусств, Гермиона не могла усидеть на месте.
— Чего ты дёргаешься? — спросил Дин, когда она, в очередной раз меняя положение рук и ног, задела его чернильницу.
— Дин, если вдруг понадобится палочка, ты одолжишь мне свою?
— Конечно, какие вопросы... Вернее, у меня всего один вопрос: а где, собственно, твоя?
— Угадай с трёх раз, — мрачно отозвалась Гермиона.
Дин от удивления поднял бровь так высоко, что, казалось, она вот-вот коснётся его курчавых волос.
— Мерлиновы подштанники! У того, о ком я думаю?
Гермиона кивнула.
— И что же теперь нужно этому чёртовому слизеринцу? Ха, уж не намерен ли он во второй раз угрожать мне тем, что скинет с метлы!
Дин оглянулся на Нотта, уже привычно сжав кулаки. Сказать, что он был в шоке от такой наглости — это не сказать ничего. Тео же с нарочито вялым видом откинулся на спинку стула и в данный момент демонстративно вертел в руках палочку Гермионы.
— Я точно сломаю ему рёбра, — буркнул Дин, поворачиваясь обратно. — Совсем страх потерял...
— А я уже говорила тебе, что помогу. И мне ни капельки не стыдно. Он сильно меня раздражает — своими нападками и, прежде всего, своим присутствием.
— Чёрт! — Дин собирался треснуть по парте, но Гермиона вовремя одёрнула его: всё-таки шёл урок. — Зря мы тебя в пятницу послушали. Надо было всем вместе возвращаться.
Крам, всё это время рассказывающий о способах определения тёмных артефактов, неожиданно замолчал, и гриффиндорцы поспешно уткнулись в свои пергаменты, шурша перьями. Обведя класс быстрым взглядом, Крам молча прошёл мимо парты Дина и Гермионы, и, убедившись, что теперь они внимательно его слушают, продолжил лекцию.
— А Виктору не хочешь сказать? — прошептал Дин, когда Крам отошёл в конец класса. — Он бы справился с Ноттом, я думаю, будь у того хоть десять палочек.
Гермиона задумчиво поджала губы.
— Нет, его я точно не хочу впутывать. Детский сад — бежать жаловаться преподавателю. Сами разберёмся.
— Ладно, договорились.
Остаток урока Дин тоже ёрзал на месте от нетерпения, и Гермионе приходилось прилагать немалые усилия, чтобы не давать ему то и дело оборачиваться на Нотта. Сама же она спиной чувствовала на себе наглый ледяной взгляд, и, честно говоря, ждала конца занятия с неменьшим нетерпением.
Когда наконец прозвенел звонок, Дин снова наклонился к ней:
— Я забью Нотту стрелку, а ты отвлеки на всякий случай Виктора.
— Мистер Томас, — Гермиона не смогла сдержать улыбку, — что за выражения?
— Магловские, а то сама не знаешь, — подмигнул он и поднялся с места.
Кабинет пустел медленно: это был последний урок, спешить было некуда, разве что в библиотеку или факультетские гостиные, но там неминуемо пришлось бы браться за домашние задания, а любой ученик, разве что за исключением старосты школы, счастлив был оттянуть этот «радостный» момент.
Гермиона подошла к преподавательскому столу; Виктор сидел, уставившись в пустоту, и о чём-то сосредоточенно думал. Но увидев её, он словно очнулся, сразу встал и почтительно и вместе с тем приветливо ей улыбнулся.
— Гермиона! Я как раз хотел поговорить с тобой.
— Видишь, как я кстати, — улыбнулась она. — Но, чур, я первая.
— Хорошо, я тебя слушаю.