— Я уверен в обратном. — Протягивает руку и касается моей щеки, вызывая нервную конвульсию своим действием. — Вопрос в том, когда ты поймёшь, что я был прав, будет ли мне это интересно?
— Вы настолько самоуверены, Давид, что это даже смешно.
Отодвигаюсь на шаг, чтобы соблюдать дистанцию, но не показывать этому индюку слабость или страх.
Я привыкла держать голову высоко, но с такой наглостью сталкиваюсь нечасто.
В ответ на мои потуги сохранять самообладание, снова слышится зычный мужской смех.
— Забавно… — Проходит мимо и усаживается на диван, раскидывая ноги и руки так, чтобы показать свою расслабленность и величие. — Ты зависишь от меня, но кусаешься так, будто если выйдешь за эту дверь, останешься свободной и самодостаточной.
От его слов по спине пробегает холодок.
Ублюдок знает обо мне больше, чем хотелось бы. И явно в нашем разговоре останется победителем.
— Я не знаю, что вам про меня наговорила моя мать, и какие вас связывают отношения, в любом случае, меня это не удивляет. Напрасно вы затеяли этот разговор. Я больше не хочу ничего слушать. Счастливо оставаться!
Это бред какой-то.
И я не намерена оставаться здесь ни на минуту.
В порыве эмоций, чуть не ухожу прямо со стаканом. Спохватываюсь, возвращаюсь и ставлю его с грохотом на стол. Тут же об этом жалею, потому что Давид оказывается рядом и перегораживает собой путь к отступлению.
В его глазах какой-то нездоровый блеск, и я поздно спохватываюсь, что зря сегодня напялила юбку, чёрт бы побрал эту жару.
Его огромные ручищи с лёгкостью обхватывают мою талию и подбрасывают вверх, усаживая на кухонную столешницу.
В крови тут же начинает бурлить адреналин, вызывая лёгкую панику, в такой непосредственной близости мы с ним находимся впервые.
От того, что я сижу, а он стоит, наши лица находятся на одном уровне, и за эти доли секунды я успеваю лишь ухватиться за широкие плечи и «охнуть», глядя прямо на сдвинутые к переносице брови.
— Долго будешь бегать от меня? — Протягивает абсолютно спокойно и расслабленно, в то время, как я пытаюсь успокоить собственный пульс.
— Отпусти меня.
— Уверена, что хочешь этого? — Приближает своё лицо, заглядывая в мои глаза. — Даже не попробуешь?
— Нет. — Стараюсь, чтобы голос звучал уверенно.
Его руки всё ещё на моей талии. Несмотря на то, что в доме прохладно, я уже покрылась испариной от волнения. Слишком близко, некомфортно и ещё как-то необычно.
Ещё доля секунды и его руки подхватывают мои бёдра, отрывая от столешницы и просто усаживая себе на талию.
Это какой-то абсурд чистой воды.
Я повисла на нём, как обезьянка, а этот наглый перец улыбается и бессовестно лапает меня за задницу.
— А так? — Спрашивает, наклоняя голову на бок.
— Давид, отпусти меня, пожалуйста. — Уже не надеюсь на его благоразумие, но по-прежнему пытаюсь достучаться.
— Давай бартер. — Его забавляет эта ситуация. Во всю развлекается подонок. — Поцелуешь меня, и отпущу.
— Я закричу.
— Да, пожалуйста.
Наглая ухмылочка обосновалась на его лице и выводит меня из себя пуще прежнего.
— Отпусти немедленно!
— Целуй.
— Да ты… Знаешь, пошёл ты! — Хватаю его голову и прикладываюсь ртом к жестким, заросшим усами и бородой, губам Давида, буквально вдавливаясь в них.
Несколько секунд даже не осознаю, что происходит. Потом так же резко отпускаю, глядя на него ошалевшими глазами.
Какого хрена я это сделала, даже не берусь судить.
Давид в шоке не меньше меня, правда уже через секунду приходит в себя.
— Бля, малышка, что же ты делаешь…
Меня трясёт и хочется провалиться сквозь землю.
— Отпусти меня. — Жалобно выдавливаю из себя.
Что-то вся прыть куда-то растерялась, пока я тут изображала из себя амазонку.
— Издеваешься? — Давид явно не намерен никуда меня отпускать, перехватывает одной рукой под попу, а второй, хватая за шею сзади и пройдя со мной несколько шагов, придавливает к стене.
— Какая же ты дикая… — Выдыхает мне в ухо, и я чувствую возбуждение, хоть и испытываю к этому неандертальцу совсем не любовные чувства. Видимо это совсем не мешает моему телу так на него реагировать.
Лучше бы я так хотела Сержа.
Теперь уже губы Давида находят мои и вдавливаются в них по-собственнически, не жалея и без капли нежности. Я стараюсь не усугублять ситуацию и не отвечать на его поцелуй, но сделать это практически невозможно. В какой-то момент мне уже кажется, что вечность прошла с той минуты, где я ставила на стол стакан, настолько увлечённо он пользуется моим ртом.
Не могу сказать, что мне не нравится совсем.
То есть, я должна, как минимум, испытывать рвотные позывы от того, что происходит, но чёртово тело не сопротивляется ему, и даже получает некоторое удовольствие.
Однако мозг по-прежнему со мной и понимает, что сейчас не происходит ничего хорошего.
Я осторожно отталкиваю его в тот момент, когда рука Давида заходит слишком далеко под юбку и начинает исследовать запрещённые участки.
— Давид, пожалуйста. — Снова молю, сквозь отрывистый выдох. — Отпусти меня, мне нужно идти.
Он сканирует моё лицо непроницаемым затуманенным взглядом, но вдруг соглашается. Кивает и ставит мои дрожащие ноги на пол. Отходит на полшага.
Я сразу же закрываюсь руками, пытаясь отгородиться и понять, что сейчас произошло со мной.
Впервые за четыре года.
Мужчина напротив меня тоже озадачен чем-то, судя по взгляду и тихому выдоху.
— Ладно. Иди.
Это неожиданно, учитывая всё, что случилось, но я не способна сейчас анализировать.
Просто молча разворачиваюсь и ухожу.
За воротами, вдыхая душный воздух, снова впадаю в какую-то панику.
Нет, только не он, господи.
Просто не может такого быть, что единственный человек, который смог снова вызвать во мне такие ощущения — это чёртов ублюдок Давид.
Просто не может…
Глава 10
— Я просто не верю, что это происходит на самом деле!
Катька, восторженно глядя на меня, разливает вино по бокалам.
Пожимаю плечами, улыбаясь. Я тоже не верю, мы не виделись тысячу лет.
— Нам столько нужно обсудить! Почему ты раньше не позвонила, я бы встретила тебя в аэропорту!
— Да брось. Зачем это… — Прячу за улыбкой чувство вины. — У тебя вон маленький, хорошо, что вообще свиделись.
— Знаешь, что, подруга! — Обиженно округляет глаза. — Если бы ты позвонила, я бы нашла время и возможность. К тому же, Пашке тоже иногда нужно давать встряску. А то он со своими лекциями и зачётами иногда напрочь забывает про сына и жену.
— До сих пор не верится, что вы поженились…
Это на самом деле так. Насколько я знаю Катьку, настолько же была уверена, что никогда они с Привольским не найдут общий язык. Но, видимо, я ошибалась.
Еще одна причина, по которой я не спешила связываться с ней по прибытию в страну: глядя на их счастливую семью, чувствую себя несчастной и ущербной. К тому же, испытываю неловкость, созерцая своего бывшего препода в «домашних условиях». Павел Валерьевич ведёт себя абсолютно одинаково, что на лекциях, что у себя дома, хоть Катька и просит называть его просто по имени.
Ни за что.
Это даже прикольно, когда величественный профессор в обычных домашних трениках с небритой моськой, предстаёт перед тобой с младенцем на руках, а ты обращаешься к нему всё так же по имени-отчеству в качестве стёба.
Идеально, как по мне. Тем более, что я одна из первых просекла его совсем не «преподавательские» чувства к Мироновой. Теперь уже Привольской.
— Паш, у нас девчачьи разговоры. Не мешайте нам с Мирошей, я попозже приду его укладывать.
Забавно, что Катька назвала сына Мироном, видимо, решила оставить в нынешней жизни хоть что-то от прежней.