ерью смотрят сегодня как-то по другому, хитро и в то же время весело. Одна из статуй даже как будто мне подмигивала с каждым моим шагом. Я подмигнул в ответ, чтобы не обижать зверушку и замер перед деревянным двустворчатым полотном дверей. Волнение было совсем необъяснимо. Наверное, если бы я устраивался на работу мечты или впервые представлял общественности свой творческий выхлоп и то оно не было бы таким сильным. «Как то это не нормально. Всё, взять в охапку себя и вперед, доказывать, что не стоит оно таких переживаний». В общем, таким образом, я сам не заметил, как принял решение взяться за массивную, обжигающую холодом ручку двери и тем самым открыть себе путь к неизвестному. Мой старый знакомый диван радостно встретил меня, лоснясь от удовольствия всеми красками видавшей виды обивки. Сейчас я, наконец, смог хорошо оглядеться и оценить помещение, в котором мне пришлось вчера громко гудеть содержимым головы. Это был небольшой холл с низким потолком, с которого обреченно свисала развесистая бронзовая люстра, похожая на огромного мертвого паука. Дряхлая паутина, видимо наплетенная люстрой, равномерно повесилась по всему пространству побелки и нежно колыхалась от невидимых движений воздуха. Под ногами расположилась черно-белая плитка, истерзанная огромным количеством выбоин и вмятин. «Бывалый здесь пол»,-подумал я, потрогав носком одну из царапин. От пола до потолка по стенам уныло протянулись тканевые обои темно-бардового цвета с уже еле различимой сеткой мелких ромбов, которые должны были составлять рисунок. В некоторых местах у потолка обои венчали большие, съевшие почти всю краску пятна- вечные спутники неожиданных протечек. Кое-где, видимо из экономии клея, обои были наспех, а значит на века, прибиты длинными деревянными рейками. На одной из стен, если присмотреться, узор из этих реек явственно складывался в первые буквы одного матерного слова. Но видимо автору не хватило материала, чтобы увековечить его полностью, поэтому на стене навсегда осталась висеть легкая недосказанность. По правую и левую стороны от выхода друг напротив друга из обоев оленьими рогами торчали два настенных канделябра. Свечами их конечно давно не кормили, а криво вкрученные лампочки им явно не шли. Впереди был выход из холла, который давал начало тому самому странному длиннющему коридору и был обрамлен с двух сторон старыми, увесистыми портьерами, привязанными к крюкам в стенах. В общем, обстановочка вызывала яркое желание схватить пылесос и жутко хохоча всосать всю эту многовековую пыль вместе с обоями, люстрой и прочим антуражем. Изучив местность, я всё еще продолжал мяться в холле, не зная куда мне идти дальше. Может тут заведено так: чтобы тебя встретили нужно непременно получить какую-нибудь травму... Водя растерянным взглядом по сторонам я не обнаружил ни указателей, ни знаков, ничего, что помогло бы мне найти путь. Постояв так минут пять я уже было решил, что затея не выгорит и даже повернулся в сторону выхода, как вдруг из недр коридора мне в спину прилетел оклик Абрама Савелича. - Дорогой друг, что же вы в сенях то стоите, проходите пожалуйста, только вас все и ждут! Я повернулся. В дальнем, затемненном конце коридора маяком поблескивали два зеленых огонька. -Сюда, сюда, прошу! Я неловко кивнул и, стараясь всем своим видом скрыть смущение, направился в коридор. Звук шагов звонко отскакивал от подошв, сопровождая меня легким эхом, пока я шел к отблеску очков Абрама Савелича. Коридор же и впрямь был какой-то бесконечный, да и к тому же еще почти не освещенный. Изредка по пути встречались наспех воткнутые, казалось, прямо в стену обычные лампочки накаливания, причем половина из них давно перегорела, а оставшиеся несильно помогали путнику не споткнуться. Наконец я достиг мрака, в котором скрывался мой необычный знакомый. Абрам протянул мне руку в неизменной зеленой перчатке. К слову сказать, одет он был также, как и вчера. -Рад, очень рад, что вы решились посетить нас! Это говорит о том, что вы сделали правильный выбор! -И я рад,- как-то фальшиво ответил я,- надеюсь что прибыл не слишком поздно, работа задержала сегодня... -Что вы, не беспокойтесь! Это совсем не важно, мы всё равно никогда не начинаем, пока не дождемся последнего гостя. -А если гость не приходит? -Хм,-Абрам на миг задумался,- на этот случай у нас как то нет плана действия, не доводилось сталкиваться. -Неужели всегда все приходят?-в моей душе снова образовалась недоверчивость. -Ну, клиентов пока немного, возможно поэтому... Но не суть! Главное вы здесь, а значит правило все еще работает! Во время этой беседы Абрам уже вел меня какими-то полутемными комнатами, лестницами и переходами, да так, что я совсем потерял соображение, откуда мы пришли и как мне в это откуда потом вернуться. Я уже было совсем отчаялся вообще сегодня хоть куда-нибудь дойти, но Абрам повернул за очередной угол и, не останавливаясь, вошел в обнаружившуюся впереди дверь, придержав ее для меня. Я безропотно нырнул вслед за ним. Комната, в которую мы так лихо влетели меня, признаться, удивила. Это было помещение с очень высокими потолками и мягким освещением. С одной его стороны была оборудована небольшая сцена, а напротив, прямо у сцены полукругом расположились с десяток стульев, на которых восседали разнообразные личности. Один стул был свободен и видимо предназначался мне. Абрам легким жестом предложил мне сесть, что я незамедлительно сделал, так как порядком умаялся после такого длительного перехода по зданию. Сам же маэстро поднялся на сцену, встал посередине ее у самого края и оглядел всех присутствующих. Затем он снял очки, не спеша протер их, одел обратно и наконец обратился к аудитории: -Друзья! Приветствую вас на нашем очередном собрании! Для начала, прошу всех по традиции финансово подкрепить сегодняшнее мероприятие. Антонина Георгиевна! После этих слов от стены отделилась тень вчерашней старушки. В руках она держала средних размеров кастрюлю, в которых обычно варят каши и компоты в детском саду. Во внешнем виде ее также со вчера ничего не поменялось. Сидящие зашевелились, доставая из карманов и сумок шелестящие банкноты. Антонина Георгиевна медленно начала движение вдоль полукруга и мзда посыпалась с шорохом опавшей листвы на дно кастрюли. Подойдя к моему стулу, она также безразлично подставила кастрюлю и на секунду остановила на мне отсутствующий взгляд, но, видимо узнав свою вчерашнюю жертву, улыбнулась, прижала к груди нестандартную емкость и быстро засеменила куда-то в угол. -Благодарю всех!- заметно повеселев продолжил Абрам,- Ну а теперь начнем! Анна, я вижу вы пришли снова и с нашей последней встречи прошло достаточно много времени! Давайте начнете вы! Прошу вас, поделитесь историей вашего пути и особенно достигнутым, а оно я не сомневаюсь конечно имеется! С места поднялась хрупкая светловолосая девушка в толстом вязанном свитере с традиционными оленями. Она робко оправила низ свитера, убрала сбившийся на лоб локон, вздохнула и начала речь. -Здравствуйте всем собравшимся. Я собственно сегодня пришла попрощаться, и, выслушав мою историю, вы поймёте почему. Итак, меня зовут Анна, мне тридцать лет. Я работаю бухгалтером, но с самого детства всегда хотела петь. Постоянно пела, на утренниках выступала, в школе на праздниках всегда просилась на все конкурсы и выступления певческие. И в старших классах хотела дальше связать с этим судьбу. Не вышло. Поступить в нужное учебное заведение мне в свое время не позволила мама. Говорила, что певица - не профессия и что я вряд ли вообще буду кому-то нужна, тем более у меня не такой уж выдающийся голос. Всё про деньги говорила... Настаивала, что сначала нужно организовать себе материальную базу, чтобы никогда ни от кого не зависеть, даже от мужа, когда он появится. Ведь вдруг будет как с папой в свое время: вот он был, а вот взял, да улетел куда-то в другую жизнь. А мы остались. Да и я тогда ей верила, ведь действительно, меня никогда как то за пение особо не хвалили и все радужные перспективы были исключительно в моей голове. Так что я просто отказалась, отбросила свою мечту как ненужную и даже вредную. Закончила институт, пошла искать работу, чтобы карабкаться по карьерной лестнице. И вот, к своим 30-ти я стала получать деньги, за то, что считаю чужие деньги. Грустный такой каламбур. Я хороший сотрудник, возможно даже слишком хороший. У меня есть все, чтобы начать ковать счастье, но нет... чувствовалось, что нет никаких порывов, мужа и детей нет, потому как я всегда закрывалась и пряталась. Ведь это я сама накопила на квартиру, сама купила машину и даже сама сдала на права. Я смогла оплатить ремонт в маминой квартире и даже немного обновить технику... Мама счастлива. Я не очень... Мне верилось, что вот оно материальное благополучие, а значит мне открыта дорога и к настоящему чувству. Ведь как я много слышала историй про отношения, которые разбились о быт и все такое прочее. Но я оказалась неинтересной. Никому, даже себе. Просто гайка, на которой держится чей-то бизнес. Гайка которую регулярно смазывают и протирают от налипшей грязи, которую берегут и даже один-два раза в год позволяют уехать на море... И не работать, а значит быть вообще никем, даже гайкой. Вот я сижу пляже, проминаю задницей шезлонг и в этот момент осознаю, что даже у этого шезлонга сейчас больше смысла в существовании, чем у меня, такой прям из себя краси