— Но ты будешь для них иностранкой, — охладил ее пыл Кеннет. — Жить вдали от родины не так легко, как кажется. Местные жители везде плохо принимают в свой круг иностранцев. Лучше искать работу в родных пенатах.
Официант принес заказанные Элизой фрукты. Они были затейливо уложены вокруг огромной кисти нежно-розового винограда. По краям блюда снежными горами возвышались взбитые сливки.
— Красиво, как в сказке, — прошептала Элиза.
— Я не гурман, но это вкусно, — заметил Кеннет, пробуя вспененные сливки.
— Я тоже не привередлива в еде, — сообщила Элиза.
— Но ты говорила, что неплохо знаешь это заведение и бывала здесь не раз.
— Это так, но раньше кухня здесь была не привлекательной. Наверное, у них появился новый повар. — Элиза взяла с блюда сливу. — Эти сливы, я думаю, привозные. Мы с Майклом прошлым летом гостили у знакомых, у них в саду росли разные сорта слив — белые, желтые, лиловые, но таких огромных и темных я не видела.
Кеннет помрачнел и сердито сдвинул брови.
— Честное слово, до сих пор не могу понять, как ты могла согласиться выйти за него замуж. Неужели у тебя не появлялось ощущения, что ты делаешь величайшую ошибку в жизни?
— Мы могли бы быть счастливы, — возмущенно воскликнула Элиза, — если бы не ты!
— Ты не любила его, да и он не любил тебя по-настоящему. Не могу представить, чтобы такой тип потерял голову или заболел от любви.
— Ты не знаешь Майкла, — кинулась на защиту бывшего жениха Элиза, — он достойный человек!
— Достойный, но скучный. Брось, Элиза, ты прекрасно знаешь, что он не способен пылать страстью. И как вы могли бы быть счастливы? Все, что тебя ожидало, — это мирная, сытая, спокойная жизнь с человеком, который не требует от тебя слишком многого.
Элиза съела виноградину, откинулась в кресле и с негодованием уставилась на Кеннета.
— Я, кажется, просила больше об этом не говорить.
— Неужели ты действительно хочешь жить с человеком, который обеспечит тебе скучный покой?
Элиза вспыхнула, ее обидел этот вопрос.
— Теперь благодаря тебе с моим замужеством покончено, и нет смысла продолжать обсуждение.
— Я пытаюсь разобраться в твоих побуждениях, — спокойно объяснил Кеннет, и Элиза еле сдержалась, чтобы не наброситься на него за бесцеремонность.
— Мои мысли — мое дело, а не твое! Если мне понадобится психолог, я сама его найду! Тебе понравилось бы, если бы я копалась в твоих мыслях? Я тоже не желаю, чтобы любитель мучил мои мозги.
— Должен же кто-то думать, раз ты не хочешь! Тебе необходимо разобраться в себе. Ты одна из самых взбалмошных женщин, с которыми я сталкивался. Ты понятия не имеешь, что творится в твоей душе.
Элиза хотела сказать в ответ что-то резкое, но к столику подошел официант, и ей пришлось молча наблюдать, как Кеннет доливает в ее бокал холодное искристое шампанское. Элиза поймала себя на мысли, что ей хочется выпить много вина, значительно больше, чем в бокале. Это было странно, подобные желания появлялись у нее крайне редко.
Может быть, это тоже попытка уйти, скрыться от Кеннета Уордвика, отвлечься? Элизе было необходимо разобраться в себе, привести в порядок мысли и чувства, успокоить нервы. Она не могла думать ни о чем, кроме одного — как спастись от Кеннета.
Официант принес заказанный Кеннетом бифштекс. Кеннет отодвинул в сторону вазу с цветами, стоявшую в центре стола, и теперь Элиза была перед ним как на ладони.
— Ты не против познакомиться с моим сыном?
Удивившись, Элиза неуверенно ответила:
— Мне кажется, вам лучше побыть вдвоем. Он, наверное, в школе скучал по тебе.
— Я хочу, чтобы он узнал тебя поближе, а ты узнала его.
— Но… зачем?
— Дэнни редко видит мать. А женская забота ему не помешает. Я не хочу, чтобы он рос в исключительно мужском обществе. Это ненормально.
Элиза согласно кивнула — она всегда считала, что детям нужно иметь и отца, и мать. Она знала, как тяжело без родителей.
— Но ты говорил, что у тебя есть сестра. Есть, наверное, и другие родственницы?
Элиза очень мало знала о Кеннете. Он был женат, и это возвело между ними стену. Она и не пыталась узнать больше.
Кеннет как будто не слышал вопроса.
— Почему ты не хочешь познакомиться с моим мальчиком?
— Я этого не говорила, я не отказываюсь, просто я…
Элиза не могла признаться Кеннету, что боится встречаться с его сыном. У ребенка, можно считать, нет матери, и жестоко дать ему возможность искать в ней, Элизе, опору, если она появится в их доме всего на один день.