Две книги соскользнули с ее коленей и упали в проход. Марта нагнулась, чтобы их поднять, и почти столкнулась с мистером Аткинсом, который внезапно опустился на колени.
– Ох, простите… – произнесла она.
Он поднял голову, и Марта уловила слабый аромат миндаля. Должно быть, викарий пользовался миндальным мылом. На его губах появилась улыбка, скромная и доброжелательная.
– Это мне следовало бы извиняться. – Он поднял книги. – Ваши усилия пропали даром, так как обычно я их не убираю.
Марта взяла молитвенники и села, выпрямившись.
– А следовало бы убирать. – Она провела пальцем по отваливающемуся корешку. – Особенно зимой. Сырость плохо влияет на бумагу.
– Вы правы. – Он поднялся на ноги, отряхивая сутану.
– Эти в любом случае следует заменить. Возможно, я попрошу об этом мистера Джеймса Расселла. – Марта заставила себя улыбнуться, и викарий улыбнулся ей в ответ, причем в его глазах появилось выражение доверчивой благодарности, которой она уже давно перестала быть достойной.
– Сегодня в церкви был новый прихожанин, – сообщила в тот вечер служанка, распуская ей волосы. – Он сидел в противоположном ряду. Вы его видели?
– Мистер Мирквуд? Его семья владеет поместьем Пенкарраг на востоке от нас. – Марта чуть наклонила голову, пока служанка вынимала шпильки. Возможно, Шеридан удастся вытащить вместе с ними и ее глупые мысли. Ох, о чем она думала, когда предлагала написать письмо мистеру Джеймсу Расселлу?
– Да, Мирквуд. – В зеркале на туалетном столике она увидела, как служанка кивнула белокурой головой. – Это будущий сэр Теофилус. Полагаю, он преждевременно сведет своего отца в могилу.
– Кажется, ты знаешь его лучше меня. Это все плоды кухонных сплетен? – Марта не могла придумать более веского упрека, потому что ее мысли были заняты совсем другим.
Ей следовало найти способ упрочить будущее положение школы – найти нечто более основательное, чем письменная просьба. Лестная для нее вера мистера Аткинса была напрасной – она не умела убеждать. Ему бы лучше благодарить выпивку, после которой мистер Расселл плохо помнил, что он велел или не велел делать. Без этого ей бы ничего не удалось.
– Знаете Сару, которая готовит подливы? – Шеридан заговорила тише, и ее голос врывался в мысли Марты, словно веселая птичья трель. – Ее сестра служит в том самом доме, и она сказала, что мистер Мирквуд приехал не по своей воле, а по воле отца.
– Своего рода изгнание? – Наконец-то служанка привлекла ее внимание. Только безмозглый отец и такой же безмозглый сын могли счесть провинциальный Суссекс наказанием.
– Точно. – Несколько шпилек с мелодичным звоном упали на серебряный поднос справа от Марты. – Чтобы спрятать его от лондонских соблазнов в таком месте, где мало шансов на проказы. Отец и содержание его урезал, так что ему не удастся сбежать в Брайтон для развлечений.
Проказы… Развлечения… Она могла бы об этом догадаться.
– Жаль это слышать. – Марта поймала взгляд служанки в зеркале. – Однако ни к чему обсуждать и удостаивать вниманием человеческие ошибки. Будем надеяться, что пребывание в Суссексе пойдет ему на пользу.
Правда, это вряд ли произойдет, если мистер Мирквуд и дальше будет продолжать спать в церкви.
Шеридан взяла расческу и принялась за волосы хозяйки. Однако ее улыбка говорила о том, что она по-прежнему предавалась приятным мыслям о мистере Мирквуде и его проступках.
Вне всякого сомнения, за десять месяцев можно было бы обуздать любовь служанки к сплетням и привить ей правила приличия. Но вряд ли теперь стоило тратить время на сожаления. Возможно, ей, Марте, удастся использовать эту слабость девушки себе на пользу.
– Тебе что-нибудь известно о брате мистера Расселла, Джеймсе? – спросила она. – Старые слуги о нем упоминали?
– Мистер Джеймс Расселл?.. – Щека девушки чуть дернулась, но лицо оставалось бесстрастным. – А почему вы спрашиваете?
– Он унаследует Сетон-парк, и мне надо обсудить с ним кое-какие дела. – На этот раз Марта ощутила, как расческа на мгновение застыла в ее волосах, хотя лицо служанки ничего не выдавало. – Он ведь не появился на свадьбе и на похоронах мистера Расселла, поэтому приходится полагаться на впечатления других людей. – Три, четыре, пять секунд прошли в молчании. – Шеридан, ты что-нибудь о нем слышала?