- Внимание, белы! По традиции, для моей доченьки, во славу Пресветлого Диондрия, а также для всех вас: торт! И пусть станет последний день знаменательным! И пройдет он без смертей и боя!
- Если только за твою красавицу! - выкрикнули с дальних столов.
- Спасибо за то, что разделили со мной стол. Спасибо, что пришли и не забыли. Спасибо, что вы оказали честь и лично встали на защиту малых пахарей. Эгей! - Фидл окрикнул вооруженных земляков и мангустов. - За вас!
Аплодисментов не было, как и не было воодушевленных криков. Одна Личия сидела смущенная, с красными щеками и с трудом натянутой улыбкой.
Мангусты обошлись без выкрутасов и акробатических номеров - они просто вынесли поднос с тортом на руках. Голоса приглушились, гости замерли; кроме ударов о землю тяжелых сапог ничего слышно не было.
Затем мангусты, стоящие в оцеплении, как один выхватили мечи и звонко забили эфесами о щиты. Торжественный гул разносился на всю округу, ритмичные удары завораживали, окружающие поляну деревья множили удары, делая их гуще и величественнее. Тело покрылось гусиной кожей, и вряд ли я ошибусь, предположив, что у остальных тоже. Под финальный дробный аккомпанемент, быстрый, ускорившийся к концу, торт водрузили на стол. Марш смолк.
Тогда-то фальшивую радость стерли как по мановению. Маскарад достиг апогея и не смог удержаться. Он исчез, высох, как пятно от воды. Улыбки слетели с лиц, как если бы перед гостями демонстрировали колесование. Люди молчали, неловкие взгляды, блуждающие, как шарики ртути по столу, выдавали своих хозяев. Им было страшно. Они боялись взять кусок; никто не хотел быть первым.
Я не думал прятать взор и смиренно выжидать, когда же наступит следующий этап. Инициатива невидимой, но покорной птицей неспешно парила среди нас. Следовало только ухватить ее. Что я и сделал.
- Дождались! Ну, налетай что ли? - и первым отрезал себе увесистый кусок. Тон был выбран нарочито бодрее положенного - должен же хоть кто-то подать пример настроения!
Незаметно от остальных Хомт встал из-за стола. Жестами перебросился парой фраз с мангустами и скрылся. Я посмотрел на Фидла - тот резал торт, но все видел. На лбу его проступил пот, глаза сделались безумными, было видно, как он волнуется. Не в силах сдерживаться, он положил нож и поднял голову, выжидающе глядя на меня. Я спокойно и уверенно кивнул. Хотелось хоть как-то подбодрить его.
Тем не менее гости не бездействовали, неуверенные лязги столовых приборов звенели все настойчивее. Медленно, тягуче атмосфера переходила из мрачной в более светлую. Голоса становились громче, шутки звучали чаще, улыбки становились смелее и шире. А потом и вовсе - все смеялись, подтрунивали над кем-нибудь и просто веселились. Но торт так и остался стоять практически нетронутым. Внизу, у ворот, заметилось шевеление. Мангусты по цепочке поворачивали головы, передавая весть. Последний, суровый человек лет пятидесяти, без предисловий крикнул:
- Мерги!
Ни паники, ни страха, ни ужаса. Хладнокровный доклад готового к бою человека. Этот крик хлестнул плетью по обнаженной спине, процарапал как гвоздь деревянную доску, ошеломил как гром.
Ложки застыли на полпути ко ртам, вино лилось в уже наполненные кубки, и какая-то женщина лет шестидесяти, развлекавшая большую компанию пением, так и застыла, протягивая ноту. Секунд через десять она таки соизволила умолкнуть. Тишина сделалась невыносимой. Еще не было видно болотников, но слышалось их хриплое дыхание и влажное шлепанье лап. Хомт был начеку, мангусты с готовностью смотрели на своего командира-клиента. Настал черед объявить:
- Не паниковать! Жертв сегодня не будет, обещаю вам! Все медленно и спокойно встаем из-за столов и отходим к дому. Не вздумайте трогать мергов, драться с ними или чем-то кидаться. Если вы заденете хоть одного мерга, это будет чревато!
Народ повиновался. Без каких-либо эмоций. Спокойно, даже как-то обреченно; у многих грустные и отрешенные лица. Мужчины встали в отдалении, не доходя до дома. Я направился к воротам; там переглянулся с Хомтом, подал ему знак. Прозвучала команда:
- Ну что, сынки, давайте по всем правилам почета! В живой коридор ста-а-а-а-а-новись! И помните, прикоснетесь к твари - провалитесь под землю. Дважды. Сначала в могилу, потом - со стыда!
Первый мерг ступил на землю старосты. Рядом с ним, чуть поодаль, идет второй. За ними тянется молчаливая процессия. Наверное, со стороны это выглядит жутко: немой парад в ночи. Вот только вместо солдат - массивные монстры, переламывающие человеческие тела как зубочистки.
Они проходят все дальше, тихо постанывая-похрюкивая. В глазах полное отчуждение и никаких признаков жизни. Словно они нарисованы. Зато в глазах мангустов все читается легко и красноречиво. Только малая горстка смогла сохранить невозмутимость; парни помоложе судорожно сглатывают и с трудом стискивают зубы, чтобы те предательски не застучали. Я поразился смелости мангустов. В шаге от них идет живая смерть, и одно неверное движение может привести к необратимым последствиям. Мангусты - братство. Они одно целое и в бою обязательно заступятся за товарища, пусть и ценой собственной жизни. Наверное, это что-то вроде братской любви. Но именно сейчас братская любовь порождает зачатки ненависти и злости друг к другу, готовясь сорваться. Стоит кому-то из мангустов допустить ошибку, тем самым обрушив на всех лавину смерти, и он станет заклятым врагом. И ничего не поделаешь - за братьев следует нести ответственность.
Чем ближе к столу с тортом приближались болотники, тем громче и интенсивнее раздавались звуки. И вот подступившая пара тварей синхронно протянула лапы к подносу, взяла его и, торжественно булькнув, пошла назад. Стоявшие на их пути сородичи облегченно простонали и разошлись в сторону, давая пройти "голове". При этом они чудом не задели успевших отпрянуть мангустов. Охраняющие нервно хихикали и ругались - стоять смирно, когда рядом с тобой страшные бездумные убийцы - жутко. Гораздо страшнее то, что они не нападали. Когда твари с трофеем прошли, сопровождающие мерги засуетились. Смертельный караван поворачивал обратно.
Со стороны дома раздались изумленные вздохи. Это не было неожиданностью. Видано же - визит болотников не то что обошелся без жертв, но и не принес нового боя! Но, несмотря на положительно благоприятный исход ночи, не обошлось без слез. Слез радости.
- Надеюсь, они оправданы, - пробормотал я себе под нос. Мангусты стоят, что называется, раскрыв рты, Хомт жует челюсть, а я улыбаюсь. Под сцену немого удивления мерги спокойно, никуда не торопясь, покинули двор. Они вышли на дорогу и побрели к стене леса, в болота.
- Хомт, Фидл, пойдем со мной!
Староста подступил медленно, осторожно, в отличие от Хомта - тот бодро шагал к нам, в руке у него непонятным образом очутилась глиняная бутылка с вином.
- А ребята? - спросил он.
- Нам они больше не понадобится. Кстати, Фидл, распорядись, чтобы все малые пахари отдыхали и веселились на всю катушку, теперь по-настоящему. Больше никаких нападений.
Староста закивал и побежал к дому. Остановившись около мужчин, ждущих поодаль, он передал мои слова. Те зашумели, победно, триумфально, и кинулись к прячущимся жителям.
- Хомт, мангустов это тоже касается. Ребята замечательно потрудились эти дни, отплати им не одной монетой, но и отличным отдыхом.
Сорли лихорадочно посмотрел на все еще недоуменных наемников.
- Бойцы, слушай мою команду! Вольно! Снять доспехи, отложить оружие и надраться как следует! Кого замечу трезвым - лишу жалованья и нажалуюсь магистру Лоджалю или самому Памдригу! Выполняй! Ну и раз такое дело, пожалуй, хлебну-ка и я!
Бутылка опустела в четыре глотка и со звоном разлетелась о водозаборную решетку. А вот, кажется, до жителей донесли радостные известия - визжащая толпа громогласной лавиной штурмовала поляну. Они спешили праздновать, веселиться и отмечать. По-честному, как нормальные люди. Они слишком долго ждали. С удвоенными силами и стар, и млад набросилась на угощения; потекло вино и пиво. Наконец-то во всю силу заиграли гусли и волынки; наконец-то во всю прыть затанцевали девушки. Никакой скованности, только искренние улыбки на лицах.