В "Илиаде" царствует судьба. Она управляет действиями не только людей, но и самих богов. Едва успел поэт поднять занавес, скрывавший от нас сцену повествуемого им события, - как мы уже узнаем вперед, что Илион должен пасть от ахейцев. Убит ли Патрокл: это сделалось не случайно, по возможностям кровавого боя - нет, это заранее было предназначено судьбою. Когда Антилох, сын Нестора, спешит к Ахиллесу с горькою вестию о смерти Патрокла, - Ахиллес в это время сидел перед своим шатром, томимый грустным предчувствием, и так думал с самим собою:
О, не свершили ли боги несчастий, ужаснейших сердцу, Кои мне матерь давно предвещала; она говорила: В Трое, прежде меня, мирмидонянин, в брани храбрейший, Должен под дланью троянской расстаться с солнечным светом. Боги бессмертные! умер менетиев сын благородный.(Песнь XVIII, ст. 8-12).
Ахилл должен отомстить убийце друга своего Патрокла; но убивши его, должен и сам пасть от стрелы Париса, направленной рукою Феба: это знает сам Ахилл, - и вот что говорит он своей матери, среброногой Фетиде, бессмертной нимфе океана:
Должно теперь и тебе бесконечную горесть изведать, Горесть о сыне погибшем, которого ты не увидишь В доме отеческом! ибо и сердце мое не велит мне Жить, и в обществе быть человеческом, ежели Гектор, Первый, моим копией пораженный, души не извергнет И за грабеж над Патроклом любезнейшим мне не заплатит!(Ib., ст. 88-93).
Мать отговаривает его пророчеством о предстоящей ему погибели в случае, если Гектор падет от руки его:
Скоро умрешь ты, о сын мой, судя по тому, что вещаешь!
Скоро за сыном Приама конец и тебе уготован!
(Ib., ст. 95-96).
Ахиллес даже и не спрашивает ее, почему это так, и только обнаруживает героическую готовность, за сладкую цену мщения, подчиниться роковому предопределению:
О, да умру я теперь же! далеко, далеко от родины милой
Пал он; и верно меня призывал, да избавлю от смерти!
Что же мне в жизни! Я ни отчизны драгой не увижу,
Я ни Патрокла от смерти не спас, ни другим благородным
Не был защитой друзьям, от могучего Гектора падшим.
Праздный, сижу пред судами, земли бесполезное бремя,
Будучи муж! среди всех меднолатных героев ахейских
Первый во брани, хотя на советах и лучше другие!
…
Я выхожу, да главы мне любезной губителя встречу,
Гектора! _Смерть же принять готов я, когда ни рассудит
Здесь мне назначить ее всемогущий Кронион и боги!
Смерти не мог избежать ни Геракл, из мужей величайший.
Как ни любезен он был громоносному Зевсу Крониду;
Мощного рок одолел и вражда непреклонныя Геры.
Также и я коль назначена доля мне равная, лягу,
Где суждено_; но сияющей славы я прежде добуду!
Прежде еще не одну между жен полногрудных троянских
Вздохами тяжкими грудь разрывать я заставлю, и в горе
С нежных ланит отирать руками обеими слезы!
Скоро узнают, что долгие дни отдыхал я от брани!
В бой выхожу; не удерживай, матерь, ничем не преклонишь!
(Ib., ст. 98-126).
Роковая катастрофа жизни Ахиллеса известна самому Гектору: умирая, он умолял своего врага - не предавать тела его поруганию, но, вместо согласия, услышав проклятия,
Дух испуская, к нему провещал шлемоблещущий Гектор: Знал я тебя, предчувствовал я, что моим ты моленьем Тронут не будешь: в груди у тебя железное сердце. Но трепещи, да не буду тебе я божиим гневом, В оный день, когда Александр и Феб стреловержец, Как ни могучего, в Скейских воротах тебя ниспровергнут!