– Мое лицо… оно ужасно…
– Не стоит об этом волноваться, – говорит Роберта. – Шрамов скоро не станет. По сути, результат косметических процедур уже налицо. Вскоре рубцы исчезнут, останутся только тончайшие линии в тех местах, где соединяются фрагменты ткани. Ты можешь поверить мне на слово: я видела множество моделей твоей будущей внешности, Кам, и это восхитительно!
Он проводит рукой по лицу, ощупывая шрамы. А ведь они не так хаотичны, как ему показалось сначала: в их расположении есть определенная система. Симметрия и даже рисунок. Орнамент.
– Мы намеренно решили объединить в твоем облике элементы всех рас: от чистейших представителей белой расы до коренных африканцев, черных, как смоль. И всех, кто между ними: испанцев, азиатов, полинезийцев, американских индейцев, австралийцев, индийцев, семитов… Твое лицо – фантастическая мозаика, сложенная из частиц всего человечества! Ты – истинный человек мира, Кам, и это отражено на твоем лице. Поверь, когда заживут шрамы, ты станешь новым эталоном красоты! Ты будешь сияющим путеводным маяком, величайшей надеждой человечества.
От этой мысли сердце начинает биться быстрее. Кам задумывается: а сколько частиц разных людей различных рас и национальностей соединено в этом сердце? К примеру, он ничего не помнит о том, как был чемпионом по плаванию, но сердце подсказывает, как здорово было бы сейчас нырнуть в бассейн. Оно снова хочет биться в ритме заплыва на скорость, точно так же, как ноги его мечтают снова коснуться беговой дорожки.
Однако в настоящий момент ноги отказываются служить ему, и он, сам не понимая, как это случилось, неожиданно обнаруживает, что лежит на полу.
– Слишком большая нагрузка для одного дня, – кивает Роберта.
Двое охранников, маячивших все это время в дверях, подбегают, чтобы помочь ему подняться.
– С вами все в порядке, сэр? Позвать кого-нибудь на помощь, мэм?
– В этом нет необходимости. Я позабочусь о нем.
Охранники подводят Кама к бархатному дивану. Его бьет дрожь, но не от холода, а от усилий, которые ему пришлось приложить, чтобы принять правду о себе, открывшуюся так внезапно. Роберта укрывает его пледом, регулирует температуру в комнате, чтобы ему было теплее, и садится рядом, как мать – у постели больного ребенка.
– У нас на тебя большие надежды, Кам. Но беспокоиться об этом сейчас не нужно. В данный момент твоя задача – развить тот огромный потенциал, которым ты наделен: связать воедино части разума, остающиеся разрозненными, и научить все части тела взаимодействовать друг с другом. Ты – дирижер живого оркестра, и музыка, которую ты создашь, будет прекраснее всего на свете!
– А если нет? – спрашивает он.
Роберта, наклонившись, нежно целует его в лоб.
– Этого не может быть.
«Когда я лишился работы, в почтовом ящике начали копиться счета, а в банке – долги, и я не знал, что делать. Мне казалось, что заботиться о семье я больше не могу. Я даже подумывал о том, не отправиться ли мне в нелегальный заготовительный лагерь, чтобы отдать тело на органы и оплатить расходы, но черный рынок меня пугает. А теперь вот предложили поправку, хотят узаконить нелегальную разборку взрослых, – и я увидел в этом хорошую возможность раздобыть деньги для семьи. Вы только представьте себе! Я мог бы перейти в разобранное состояние, зная, что в каком-то закоулке сознания сохранится память о том, что я позаботился о семье! К тому же, благодаря новому закону исчезнет черный рынок. Голосуйте за 58-ю Поправку! Помогите моей семье и семьям таких, как я: положите конец продаже органов на черном рынке».
Спонсор рекламы: Национальный союз доноров.
Когда Кам засыпает, сознание его не отключается полностью. Он всегда понимает, что спит, и до сих пор все сны, которые он видел, ужасно его расстраивали. Они не подчинялись обычной логике сна – да и вообще никакой логике: просто раздробленные, никак не связанные друг с другом отрывки, сгустки случайных мыслей, запутавшиеся в паутине спящего разума. Словно поток данных, движущийся слишком быстро: достигнув очередного узла, он всякий раз уходил дальше, не дожидаясь, пока вычислительная система декодирует хотя бы один байт. Это сводило его с ума! Но теперь, когда завеса тайны над его сущностью приоткрылась, Кам наконец оседлал волну своих сновидений.
Сегодня ему снится, что он ходит по дому. Не по тому особняку с видом на океан, где он находится в действительности, а по другому, воображаемому. При переходе из комнаты в комнату меняется не только обстановка, но и мир, в котором он живет. Вернее, меняется не сам мир, а жизнь, которую он в нем проживает. В кухне Кам видит малолетних детей, сидящих за столом в ожидании обеда. В гостиной отец задает ему вопрос на незнакомом языке, и Кам не может ответить.