Оливия подумала об Аннемари, застрявшей на острове Эллис. Девчонка, скорее всего, даже не понимала, где она и что с ней. Сберегла ли она узел, в котором лежал ее паспорт? Его мог забрать кто угодно — Оливия не догадалась прикрепить к нему бирку с фамилией. Она вспомнила, как Эшли рассказывал ей о том, что молодых женщин не выпускают с острова, если за ними кто-нибудь не приходит. Стюард даже предложил прислать своего приятеля, который поручится за нее, но к тому времени Оливия уже разработала более надежный план. Что же касается Эшли, то он вел себя вполне пристойно, а она в знак благодарности наградила его чесоткой, если не чем-нибудь похуже.
Ее покаянные мысли нарушил взрыв смеха, донесшийся снаружи. Оливия выглянула в окно. С таким же успехом она могла оказаться в любом городе любой страны. Эта часть Нью-Йорка была плохо освещена, и отсюда не было видно тех высоких зданий, которыми она любовалась с борта корабля. На другой стороне улицы приткнулось убогое кафе с обшарпанной вывеской «Берлога Джо», которая подмигивала ей выцветшими неоновыми огнями. У входа остановился автомобиль, из него вылезли четыре молодые женщины и направились внутрь. Они смеялись взахлеб и никак не могли остановиться. Где-то вдалеке часы пробили шесть.
Оливия задумчиво пожевала губу. От этой привычки нужно срочно избавляться, иначе она рискует остаться без нижней губы. Помочь Молли она ничем не могла, а вот Аннемари — вполне.
Женщина натянула розовую шапочку и взяла накидку — она наденет ее снаружи, чтобы портье внизу не заметил, какая она потрепанная. Оливия мысленно внесла пальто в список покупок, которые предстояло сделать завтра, и спустилась вниз. Портье вышел из своего закутка, когда она позвонила в колокольчик.
— Что я могу для вас сделать, мисс? — Он ласково улыбнулся ей.
Пожилой мужчина с копной снежно-белых волос, он разговаривал по-английски с тем же акцентом, что и Герти.
— На корабле я познакомилась с одной девушкой. Она тоже из Ирландии, как и я, только путешествовала четвертым классом. Ее должна была встретить тетя, но девушка беспокоилась, что та могла не получить письмо вовремя. И теперь я хотела бы убедиться, что с ней все в порядке. Если нет, я сама отвезу ее в дом тетки. Гринвич-Виллидж далеко отсюда? — Господи, как здорово у нее получается! Ее голос буквально сочился искренностью.
— На такси совсем рядом. Это стоит недорого, — добавил портье, заметив, как у Оливии вытянулось лицо при мысли о том, что придется расстаться с несколькими драгоценными долларами. — Ваша знакомая находится на острове? Его называют «Островом Слез». — Оливия кивнула. — Тогда вам нужно сесть на паром. Они ходят часто, но будьте осторожны, мисс. Этот район — не самое подходящее место для одинокой девушки.
— Спасибо, я запомню, — поблагодарила его Оливия.
Выйдя из гостиницы, она быстро зашагала в сторону доков, обдумывая то, что скажет, когда окажется на острове: «Меня зовут Молли Кенни. Я пришла к своей кузине, Оливии Рэйнес. Наша тетка в Гринвич-Виллидж ожидает ее». Если понадобится, она предъявит паспорт Молли. Конечно, это было рискованно, но после того, что ей удалось провернуть сегодня, в крови у нее бурлил адреналин. У Оливии бешено билось сердце, а ладони вспотели. Она ясно осознавала то, что она сумела одурачить всех: Эшли, Герти, таможенника. Сюда можно добавить и Аннемари, бедного ребенка, чем, вообще-то, вряд ли можно гордиться. Впрочем, вскоре она будет внесена в список лиц, прибывших на остров Эллис.
Но это — последний риск, на который она пойдет. С завтрашнего дня совесть ее будет чиста, и плевать она хотела на то, что станется с сестрами Кенни.
Берта приготовила на ужин братвурст[9] с горячей кислой капустой и картофельным салатом, а на десерт подала кекс с марципаном и баварский кофе. Гертруда с удовлетворенным вздохом отпила глоточек.
— Все очень вкусно, Берта. Давно уже я не получать такого удовольствия. Спасибо тебе. — Сестры решили, что будут говорить по-английски, чтобы Гертруда поскорее освоила язык.
— На углу живет мясник из Германии, — сказала Берта, — лучший во всем Нью-Йорке. Хочешь еще кекса?
— Нет, спасибо, Берта, — отказалась Гертруда и снова вздохнула.
— Ты все еще думаешь об этой девочке Розмари?