Довольный успехами своих подопечных, Николай Матвеевич потрепал аккуратно приступившую уже к еде Мурку и яростно урчащую с набитым ртом Серёжу и сказал сам себе:
— Ну-с, а теперь и мы себя побалуем.
Он открыл маленький холодильник «Морозко», нашарил в глубине на ощупь два яйца, встал на специальную скамеечку, поставил на газовую плиту сковородку, налил туда масла кукурузного рафинированного, зажёг огонь и уже приготовился разбить первое яйцо о край сковороды, когда в дверь позвонили три раза.
— Здравствуйте пожалуйста, — недовольно пробормотал маленький человек, положив яйца на кухонный стол, слез со скамейки, выключил плиту, снял фартук, вытер руки от масла салфеточкой и направился в прихожую.
LXII
Впереди шёл, разумеется, участковый Галлиулин — как представитель власти, хотя и не совсем при исполнении. Он не успел перекусить после работы, и ему хотелось поскорее развязаться с этим делом, но воспоминание о рецепте кизилового варенья стучало в честное сердце Равиля Нурутдиновича.
По правую руку от него и чуть сзади следовали Наташа Семёнова, Юра Красицкий и Марат Маратович Голландский. По левую, тоже сзади, — Стасик Левченко, Таня Петрушкина и Максим Максимович Португальский.
Оповцы уже ввели участкового в курс дела и, идя по двору, от первого подъезда ко второму, где проживали оба подозреваемых, хранили торжественное молчание.
Широким клином подошли ко второму подъезду, на входе перестроились в недлинную колонну, поднялись на первый этаж. Галлилуин позвонил официальным милицейским звонком — три раза.
Дверь приоткрылась, она была на цепочке, привинченной очень низко, чтобы хозяин доставал. Наташа обратила внимание, что на двери было два звонка, один — как у всех, а второй — тоже ниже, чем обычно, и задумалась. Он что, не один там, этот лилипут? Или к нему другие ходят? Может быть, у них тут целая секретная сеть шпионов-лилипутов? Наташе вдруг страшно захотелось, чтобы её первоначальные подозрения оправдались.
Тем временем хозяин не проявлял особого гостеприимства. Он снизу вверх рассматривал некоторое время Галлиулина, не обращая внимания на остальных гостей, затем вздохнул, сказал: «Проходите, пожалуйста, раз пришли» — и открыл дверь.
«Наверное, понял, что разоблачён и сопротивление бесполезно», — смекнула Наташа.
— Ноги, — тихонько воскликнул в прихожей Николай Матвеевич, — вытирайте ноги, пожалуйста. Детям тапочки могу предложить всем, для коллег держу. А большие у меня только одни, увы.
Он покосился на пенсионеров, удовлетворился санитарным состоянием их обуви и подал тапки участковому. Послушно переобувшись, Равиль Нурутдинович почувствовал себя совершенно не в своей тарелке: гражданские оранжевые вязаные тапочки с пушистыми помпонами как бы совершенно свели на нет силу его милицейской формы, окончательно превратив визит из полуофициального в частный. Участковый молча прошёл в комнату, за ним, так же безмолвно, проследовали оповцы и пенсионеры.
Указав пенсионерам на диван, детям — на невысокие табуретки, а представителю власти — на единственный взрослый стул, Николай Матвеевич некоторое время стоял посреди комнаты, ожидая от Галлиулина каких-то слов. Галлиулин ещё раз посмотрел на свои тапочки, затем откашлялся и приготовился уже было задавать бессмысленные и глупые вопросы.
В это время в комнату вошли две почти совершенно одинаковые серые кошки. Одна из них неожиданно встала на задние лапы и прошлась по комнате, после чего, учуяв, очевидно, запах Роберта, сделала какой-то немыслимый пируэт и оказалась на коленях у Юры Красицкого. Здесь кошка свернулась калачиком и замурлыкала. Юра принялся чесать Серёжу (это была именно она) за ухом. Тем временем Мурка выкинула ещё более неожиданный номер: она подошла к Тане Петрушкиной, посмотрела ей прямо в глаза и отчётливо произнесла слово «мама».
Присутствующие онемели, Наташа задумалась о шпионских перспективах говорящих кошек, глупые вопросы застыли в горле у Галлиулина, но его выручил хозяин.
— Я и не стану отпираться! — вдруг воскликнул Николай Матвеевич. — Он подскочил к одному из своих высоких, до самого потолка, книжных шкафов, тянущихся вдоль двух стен единственной комнаты квартиры, с исключительной ловкостью взобрался по стремянке на самый верх и распахнул дверцу, скрывавшую четыре верхние полки.