— Мама, ты можешь купить себе небольшую машину и приезжать сюда, чтобы навестить Мелиссу. Я не выхожу из этой ситуации, потеряв полностью все. У меня есть Мелисса, разве не так? И Клей собирается заплатить за мое обучение, поэтому осенью я возвращаюсь в колледж.
— Ты предпочла это замужеству с ним? — печально спросила Ада.
— Мама, вопрос не в этом. Дело в том, что мы с Клеем разводимся, и нам придется с этим смириться. Если быть честным самим с собой, ты признаешь, что в любом случае я не подхожу к его кругу.
— Почему, я думала, подходишь. Анжела, казалось, любит тебя и…
— Мама, пожалуйста. — Кэтрин поднесла руку ко лбу и отвернулась. При мысли об Анжеле ей становилось так же больно, как и при мысли о ее сыне.
— О'кей, дорогая, извини. Просто все произошло так неожиданно, потребуется некоторое время, чтобы к этому привыкнуть. Я чувствовала себя так хорошо оттого, что у тебя надежная жизнь впереди.
С того момента, когда бы Кэтрин не приезжала к матери, она построянно говорила о разводе, о том, что Кэтрин старалась выбросить из головы. Не имело значения, сколько раз Кэтрин подчеркивала преимущественные стороны развода, Ада отказывалась рассматривать их.
В конце июля Кэтрин без предупреждения посетил отец Клея. Открыв дверь и увидев на пороге Клейборна, Кэтрин тотчас почувствовала, как опухло ее горло. Он был потрясающе красив. Она знала, что однажды Клей будет очень похож на него. Она скучала по Клею, а при виде его отца Кэтрин охватила волна горько-сладкой радости.
— Привет, Кэтрин, можно мне войти?
— З-здравствуйте. Да, конечно.
Наступила неловкая пауза, во время которой они оценивали друг друга. И каждый видел боль. Потом Клейборн сделал движение, быстро обнял ее и поцеловал в щеку. Она закрыла глаза, пытаясь справиться с переполняющим чувством нежности, отгоняя любовь, которую она испытывала к этому человеку, потому что он был отцом Клея, дедушкой Мелиссы. В его руках она вдруг почувствовала себя защищенной и в безопасности.
Когда они сели в гостиной, Клейборн просто заявил:
— Мы с Анжелой совершенно разбиты новостью.
— Мне очень жаль.
Кэтрин было легче не смотреть в глаза тестя, но она не могла оторвать от него взгляда, потому что его глаза так напоминали глаза Клея.
— Я ждал, надеясь, что Клей одумается и вернется сюда, но, когда мы поняли, что он этого не сделает, мы с Анжелой решили, что должны узнать, как у тебя дела.
— Прекрасно, просто прекрасно. Как видите, у меня есть все, что нужно. Клей… и вы… позаботились об этом.
Он подался вперед, садясь на край кресла, сцепил ладони и, казалось изучал их.
— Кэтрин, боюсь, что должен просить у тебя прощения. Я допустил ошибку.
— Пожалуйста, мистер Форрестер, если вы собираетесь рассказать мне о том ультиматуме, который вы поставили перед Клеем, то я знаю о нем все. Поверьте мне, мы виноваты не меньше вас. Мы должны были знать, а не думать, что женитьба автоматически разрешит все проблемы. И мы так же нечестно вели себя по отношению к вам.
— Он рассказал нам о договоре, который вы заключили.
— О… — Кэтрин подняла брови.
— Не нужно так винить себя. Мы все не кристально чистые, разве не так?
— Я хотела рассказать вам давно, но не могла…
— Анжела и я предполагали, что у вас все не так благополучно, как казалось. — Он поднялся, подошел к скользящей двери и выглянул точно так, как это часто делал Клей, — Видишь ли, я приезжал сюда один раз, когда вы с Клеем уже жили здесь. — Он посмотрел на нее через плечо. — Было кое-что, что заставило нас с Анжелой задуматься. Нас обижал тот факт, что вы никогда нас не приглашали, и мы однажды приехали…
— Нет… о нет. — Кэтрин подошла к нему и коснулась локтя. — О Господи, какой прок в этих встречных обвинениях? Я думала, будет лучше, если я не влюблюсь в вас тоже. Я имею в виду данную ситуацию, зная, что мы с Клеем скоро расстанемся.
— Тоже? — в надежде повторил он. Ей следовало бы помнить, что он был юристом и замечал всякие ошибки в речи.
— Вы знаете, что я имею в виду. Вы и Анжела были так добры к нам, вы не заслуживаете того, чтобы вам причиняли боль.
Он вздохнул, отвернулся и посмотрел в окно на летний газон, где весенний дождик разбрызгивал капли на зелень между домами. Это был теплый, ленивый день.
— Я богатый человек, — размышлял он. — Все это принадлежит мне. Но в настоящий момент при мысли о состоянии получаешь совсем мало радости.
— Пожалуйста, — умоляла Кэтрин, — не вините себя.
— Я думал, что куплю Клея, тебя и Мелиссу, но я ошибся.
— Я не буду отрицать вашего права видеться с Мелиссой. Я не смогла бы этого сделать.
— Как она? — При мысли о Мелиссе на его лице появился первый след радости.
— У нее растет второй подбородок, но она здорова и очень счастлива. Я никогда не думала, что ребенок может быть таким славным. Сейчас она спит, но скоро должна проснуться. Если хотите, я могу ее разбудить.
Ответом Клейборна послужила снова улыбка. Кэтрин пошла будить Мелиссу, потом вынесла ее и показала дедушке. Он вытащил из кармана маленькую игрушку для прорезывающихся зубов и, когда отдавал ее, его улыбка была гораздо шире, чем улыбка внучки.
— Послушай, Кэтрин, если ей что-то понадобится или что-то понадобится тебе… Ты должна пообещать, что сообщишь нам. Это понятно?
— Вы уже и так сделали для меня гораздо больше, чем следовало. Кроме того, Клей регулярно присылает нам деньги. — Потом она внимательно посмотрела на голову Мелиссы, погладила по слегка волнистым пушистым волосам и спросила: — Как он?
Клейборн наблюдал за рукой Кэтрин на светловолосой головке Мелиссы.
— Я не знаю. В эти дни мы редко с ним видимся. — Потом их глаза встретились поверх головы малышки. В глазах Клейборна была глубокая боль.
— Не видитесь?
— Нет. Вскоре после того как он сдал экзамен и получил разрешение на ведение судебной практики, он начал работать в юридическом отделе «Дженерал Миллз».
— А разве он не живет с вами?
Клейборн занялся игрушкой, стараясь, чтобы девочка удержала ее в своей пухлой ручке. — Нет, не живет. Он…
— Не нужно смущаться. Мне кажется, я знаю, где он живет. С Джил, так? Но это в действительности то место, где он всегда должен был быть.
— Я думал, ты знаешь, Кэтрин. Я не предполагал, что сообщу тебе эту новость…
Она легко засмеялась, встала и направилась на кухню, сказав:
— О, ради Бога! Теперь он может делать все, что ему нравится.
Но когда Клейборн ушел, Кэтрин долго стояла, уставившись в окно, глядя на газоны пустыми глазами, видя Клея с Джил в призматических цветах, что в большом количестве были на улице. Не думая, она прижала Мелиссу к себе крепче, чем следовало бы, потом поцеловала с большей силой, чем нужно, от чего ребенок начал плакать.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
В то лето Мелисса была для Кэтрин самой большой радостью. Любовь, которую Кэтрин было так трудно проявить по отношению к другим людям, с готовностью и щедро отдавалась ребенку. Простое прикосновение к Мелиссе, казалось, могло излечить поврежденный дух Кэтрин и возвратить ее к жизни. Иногда она плюхалась на свою сторону кровати, увлекая Мелиссу с собой, подносила к губам пять пальчиков ее ног и рассказывала ребенку свои затаенные мысли. Мягким, как сладкая вата, голосом она изливала ей свои чувства:
— Ты знаешь, как сильно я любила твоего отца? Я любила его так сильно, что думала, не выживу, когда он ушел. Но у меня есть ты, я тебя люблю тоже, и ты мне помогаешь выжить. В конечном счете, у нас не все так плохо. Твой папа красивый, ты знаешь это? У тебя такие же ноздри и волосы, как у него. Я очень рада, что у тебя не мои прямые волосы. Пока трудно сказать, чей у тебя рот. Как, Мелисса, ты улыбнулась мне? Когда ты научилась это делать? Сделай это опять, давай. Вот так. Когда ты улыбаешься, ты становишься похожей на свою бабушку Анжелу. Она чудесная женщина, и твой дедушка Клейборн тоже замечательный. Ты очень счастливая девочка, что происходишь от таких людей, как они… Они все тебя любят, бабушка Ада тоже. И я тоже счастлива! У меня есть ты, я люблю тебя больше всего. Всегда помни это, помни также, как сильно я тебя хотела… — Ее монолог, обращенный к Мелиссе, прерывался поцелуями и прикосновениями, а девочка лежала и не отрываясь смотрела на мать большими, доверчивыми глазами еще неопределенного цвета.