Даг разжал стиснутые зубы и сказал Мейпу:
— У меня есть некоторый опыт в первой помощи.
— Пропусти его! — крикнула Фаун, и в тот же момент Вит позвал:
— Даг, помоги!
Мейп неохотно уступил дорогу.
— Фаун, разожги костер — нам потребуется и тепло, и свет, — сквозь зубы распорядился Даг.
Фаун, не говоря ни слова, кинулась к охапке хвороста. Даг наклонился над правым коленом Хога и вытянул обе руки — настоящую и призрачную — над местом увечья.
«Отсутствующие боги, не следовало бы мне и пытаться…»
Быстрое уравнивание Дара, чтобы остановить внутреннее кровотечение — сустав уже распух и натягивал ткань штанов Хога — и чтобы успокоить горящие нервы… Правое колено Дага откликнулось болью. Даг стиснул зубы и постарался не обращать внимания на порожденное Даром эхо. Хог перестал вопить и только ловил ртом воздух, тараща на Дага безумные глаза.
Через несколько минут, показавшихся бесконечными, мужчины уложили Хога на одеяло у костра и сняли с него штаны; парень пытался помешать этой процедуре и снова начал стонать, хотя Даг и не мог бы сказать — от боли или от стыда. Трусов у Хога не имелось, и Таннер прикрыл его одеялом. Все четыре нашедшихся у возниц фонаря и яркое пламя разожженного Фаун костра бросали золотой свет на устрашающую картину: колено распухло и посинело, под натянувшейся блестящей кожей уже собралась кровь. Обломки кости натягивали кожу изнутри, и каждый раз, когда Хога передергивало, грозили прорвать ее.
— Ты можешь что-нибудь сделать, Страж Озера? — спросил Таннер.
— Конечно, может! — отважно заявил Вит. — Я сам видел, как он восстановил разбитую чашу!
— Дело плохо, — сообщил Даг. — Коленная чашечка расколота на шесть частей и одно сухожилие почти разорвано. Тут не обойтись наложением шины и покоем.
«Мне и думать не следует о лечении без другого целителя, который страховал бы меня от захвата Дара или еще чего похуже. Недаром ведь целители всегда работают парами».
Сорок миль до ближайшего лагеря дозорных — по дороге до переправы; сорок миль обратно… Даже Копперхеду такое не по силам, да и согласится ли настоящий целитель отправиться помогать пострадавшему крестьянину — обстоятельство настолько невероятное, что, случись оно, вошло бы в историю…
— Он чего, собирается отрезать мне ногу? — всхлипнул Хог. — Не давайте ему меня резать! Не смогу работать, никто не даст мне денег, да и вернуться не могу — Хоппер прибьет меня, если я вернусь…
«Хоппер? Ах, его брат по шатру… Зять, — поправил себя Даг. — Ну и братец…»
— Больно, — скулил Хог.
Никто в этом не сомневался.
— Даг… — тихо и неуверенно пробормотала Фаун. — Можешь ты… что-нибудь сделать? — Она незаметно показала на его левую руку. — Поработать Даром…
Простого подкрепления Дара тут было бы недостаточно, да и — отсутствующие боги! — Даг совсем не знал парнишку, чтобы суметь найти тонкие подходы к его телу и к его Дару. Он посмотрел в огромные, темные, испуганные и доверчивые глаза Фаун и сглотнул.
— Я попытаюсь, — сказал он.
Скрестив ноги, он уселся рядом с правым коленом Хога, распрямил спину, ответившую скрипом, и снова наклонился над пострадавшим. Таннер и Мейп, стоя на коленях по обе стороны страдальца, со страхом смотрели на Дага.
— Сильно ли нужно его прижать к земле? — спросил Таннер.
— Не сунуть ли ему в зубы кожаный ремень, чтобы он его грыз? — поинтересовался Мейп.
«Проклятие, я же не какой-то деревенский костоправ, собравшийся ампутировать ногу!» Даг покачал головой.
— Тут все работает не так. — То есть если вообще сработает. Даг вытянул правую руку и левую… вид его бесполезного крюка неожиданно разозлил его, и он снял и отбросил протез. Попробовать еще раз… Правая рука над левой… культей.
«Ну давай, ну давай, ты, проклятый призрак, вылезай…»
Хог скулил, глядя на Дага в безумном ужасе. Его страх накатывал на Дага горячими волнами.
«Мне придется открыть Дар перед этим несчастным бедолагой…»
Один вдох, два, три… дыхание Хога замедлилось, а Дага — участилось, пока грудь того и другого не стала подыматься и опускаться в унисон. Правая рука над левой… успокаивая, поглаживая… и вдруг невидимая призрачная рука медленно начала проникать в растерзанную плоть, нащупывая ее взбаламученный Дар.
Даг ухватил Дар разбитой кости. Его телесная рука протянулась к здоровому колену, чтобы вобрать в себя пение его целостности. Вот так. Да, вот так.
«Продолжай петь…»
Даг начал напевать, совсем не музыкально, однако это помогало… Куски кости дрогнули и стали сползаться под натянутой кожей.
Это было совсем не так просто, как соединять части чаши, однородные и сплошные; живые структуры содержали в себе другие структуры, те — еще и еще… глубже и глубже. Но этот обломок мог соединиться с тем, порванный кровеносный сосуд находил свою пару и осторожно и мягко соединялся с ней… минута за минутой, фрагмент за фрагментом. Дар Дага полностью сосредоточился на этой мозаике; мир за пределами кожи их тел мог расколоться с тысячью громов, и Даг ничего не заметил бы. Вот этот сосудик, вот этот осколок, и еще, и еще… Вот поэтому-то целители и работали с напарниками, когда требовалась такая глубокая сосредоточенность. Кто-то, страховавший снаружи, должен был разрушить чары. Иначе можно было скользить все глубже и глубже и никогда не вернуться обратно.
«Всего сделать я не могу. Нужно остановиться, пока мой Дар не иссяк. Я починил и связал кое-что, и нужно позволить дальше всему заживать самому по себе — так делают и настоящие целители. Выбирайся, старый дозорный, пока можешь».
Даг думал, что ничего нет труднее, чем уравнять свой Дар с Даром Хога, пока не начал высвобождаться. Он почувствовал, как поднимается грудь парня, и целенаправленно разрушил одинаковый с ним ритм дыхания.
«Отпусти его, старый дозорный. Выбирайся, пока не искалечил себя, дурака. Хватит».
Открыв глаза, Даг заморгал от света фонарей и костра; да, ему повезло, и Дар его не оказался захвачен…
«Ох, перенапрягся я, наверняка перенапрягся…»
Даг сделал долгий, долгий вдох и наконец почувствовал свое собственное тело.
Без особой радости.
Его бил озноб, хоть Фаун и закутала его в три одеяла; она принесла и поставила ему на колени тазик, предвидя, что желудок его взбунтуется, и поднесла к его холодным, как глина, губам кружку с горячей водой. Даг с благодарностью сделал несколько глотков, пролив совсем немного. Горячая жидкость встретилась с его двинувшимся вверх обедом и уговорила его вернуться; больше желудок Дага не бунтовал.
— Г-гах, — выдохнул Даг.
— Не пытайся говорить, — распорядилась Фаун и через плечо объяснила кому-то: — Так было и в прошлый раз: он похолодел, и его затошнило, но через некоторое время все пройдет. — Тревожный взгляд Фаун добавил: «Я надеюсь».
Голос наконец вернулся к Дагу, и он пробормотал:
— Фаун, Вит, найдите две крепкие дощечки и что-нибудь, чтобы их привязать — полоску ткани или еще что. Заключите ногу Хога в шины с двух сторон — привяжите выше и ниже колена, крепко, но не туго. Пусть не сгибает ногу и не опирается на нее. Она еще долго будет распухшей, ей еще долго заживать. Одеяла… нужно держать его в тепле. Ходить он пока не сможет.
— Так он будет ходить? — спросил кто-то голосом, в котором мешались благоговение и недоверие.
— Ну, сегодня — нет. И утром его лучше отнести в фургон. Позже, наверное, он сможет пользоваться моей палкой. — Только не завтра; завтра она потребуется самому Дагу… Он наклонился ближе к мигающему оранжевому сиянию и жалобно попросил: — Нельзя ли подбросить дров?
На угли тут же легли дрова, полетели искры, взвились язычки огня… значит, какой-то бездельник-бог все же услышал его молитву. Только через десять минут Даг перестал дрожать.
— Не прилечь ли тебе? — с беспокойством спросила Фаун, опускаясь на колени с ним рядом. — Не съешь чего-нибудь?
Даг покачал головой.
— Не сейчас. Я еще не кончил. С парнем еще что-то не так. Я почувствовал, когда был внутри…